Но она не в силах была удержаться от легких возгласов удовольствия, нечаянно срывавшихся с ее губ.
– Да… О Господи Боже… Джордан… Джордан…
– Тебе нравится? Тебе приятно, моя дорогая Эмили? Или я должен остановиться?
– Нет! – Стыд охватил ее при этом явном доказательстве ее порочности, но ее бедра по своей собственной воле задвигались навстречу его губам. – Я хотела сказать… я не знаю… пожалуйста, Джордан… прошу тебя…
Он не остановился. Язык его проник внутрь ее, лаская ее… закручивая пружину все туже и туже, пока она почти не могла уже этого вынести. Такое напряжение… слишком сильное… ей ни за что не выдержать…
Внезапно пружина словно щелкнула, раскручиваясь и посылая наслаждение в каждую клеточку, каждую жилку, каждый мускул ее тела. Животный крик вырвался из ее груди, и она дугой выгнулась над постелью, затем обрушилась на кровать, забившись в судорогах облегчения.
Когда она пришла в себя, то увидела, что он наблюдает за ней с удовлетворенной, чисто мужской улыбкой. Она тоже улыбалась, не в силах остановиться. Во всем теле она ощущала легкую усталость и слабость… и огромное удовольствие.
– Значит, я сумел угодить тебе, не правда ли? – проворчал он, склоняясь над ней, положив руки ей на плечи. Завитки рыжих волос облепили его вспотевший лоб, лицо горело неприкрытым желанием. – Теперь посмотрим, как ты с этим справишься, дорогая!
Ее приятная истома мгновенно испарилась, когда она почувствовала между ног его копье, и ощутила, как оно медленно входит внутрь.
О Господи, что она-то должна теперь делать? Она и понятия не имела! Чего он от нее ждет?
– Боже милостивый, ты такая тесная… – закрыв глаза от удовольствия, прошептал он, проникая глубже, явно испытывая удовлетворение.
«Тесная» – это не то слово. Он заполнял ее настолько плотно, что она не могла думать ни о чем другом. К ее удивлению, тело ее оказалось способно растягиваться, чтобы принять его. Однако возникло определенное затруднение… даже очень серьезное. Ей сделалось очень неприятно и тревожно.
Наверное, больше она уже не способна вместить. Он не должен двигаться глубже! Но он продолжал, скользя все дальше и дальше, так что она подумала, что он может разорвать ее надвое. Она задвигалась под ним, пытаясь заставить не быть таким… таким… настойчивым.
Внезапно он резко вошел в нее, рывком подавшись вперед, и ей почудилось, что внутри ее что-то взорвалось. Пронзительный крик непроизвольно вырвался из ее горла. Он замер и, широко раскрыв глаза, ошеломленно уставился на нее.
– Силы небесные! Эмили, что…
И разом осекся, наткнувшись на ее виноватый взгляд. Каждый мускул в его теле напрягся.
– Так ты солгала мне! Дьявол! Солгала!
Она утвердительно кивнула, чувствуя огромное облегчение оттого, что больше не нужно притворяться.
– Простите меня, – прошептала она.
– Думаю, худшее… уже случилось. Но я могу прекратить…
– Не надо! – Если он прекратит, то может отказаться выполнить свою часть сделки! В отчаянии она обхватила его бедра, теснее прижимая к себе. – Пожалуйста, закончите начатое. Вы обещали!
Его глаза осуждающе сверкнули.
– Но я сделал тебе больно. Мне следовало быть осторожнее.
– В первый раз всегда бывает больно.
– Так говорят, – с горечью сказал он.
Она пошевелила бедрами и с удивлением заметила, что ей стало значительно легче.
– На самом деле все не так уж страшно. Он зажмурил глаза, словно от боли.
– Если ты не перестанешь шевелиться, клянусь, мне придется закончить!
– Вот и хорошо!
Когда он удивленно открыл глаза, глядя на нее с мукой и все еще со злостью, она снова задвигала бедрами и прошептала:
– Я хочу тебя, Джордан! Девственница или нет, я хочу тебя… так сильно… прошу тебя…
Похоже, гнев полностью оставил его.
– Тогда держись, дорогая! Постараюсь больше не причинить тебе боли.
В ответ она приподнялась и крепко поцеловала его в губы. Со стоном он ответил на ее поцелуй, далеко проникнув языком в ее рот и продолжив движение внутри ее.
На этот раз ей не было больно, и ощущение дискомфорта тоже ослабилось. Внутри нарастало сладкое напряжение, подобное тому, что она чувствовала, когда он ласкал ее ртом. Девушку переполняло непреодолимое желание вращать бедрами, приподнимаясь ему навстречу.
Когда она отважилась на это, он со стоном оторвался от ее губ и прошептал:
– Боже милостивый! Эмили… такая невинная… и такая страстная! Ты… неподражаема…
– Ты тоже!
Неподражаемый и чудесный! Чувства, которые она испытывала, ощущая его внутри себя, сознавая, что он овладел ею, невероятно потрясли ее. И она была рада, на самом деле рада, что отдалась ему.
Его взгляд обжигал ее, властный, неистовый.
– Теперь ты действительно стала моей, – хрипло прошептал он. – Моя! Вся моя!
– Да!
Она всегда будет принадлежать ему, не важно, что случится после этой ночи. Она никогда уже не будет принадлежать никому другому.
Девушка крепко прижалась к нему, стараясь запечатлеть в памяти ощущение его гладкой кожи, присущий ему слабый мускусный запах, невероятное удовольствие от соприкосновения с его телом, слившимся с ней воедино. «Любимый мой», – думала она, с горечью сознавая, что это правда. Она его любила. Она любила его всегда. И после завтрашнего утра, когда все уже будет кончено, она все равно будет его любить.
– Дорогая, – шептал он, неистово врезаясь в нее. – Да… да… Эмили…
Затем он вошел в нее так глубоко, что ей показалось, будто он проник в самую середину ее души. И в этот момент напряжение, нараставшее внутри ее, взорвалось со вспышкой, оставив после себя непередаваемое облегчение. Она выгнулась дугой навстречу ему, вонзив пальцы ему в спину, и он, выкрикнув ее имя, излил свое горячее семя в ее чрево.
На мгновение мир перестал существовать. Остались только они двое, слившиеся воедино, растворившиеся в сладком единении.
Затем он без сил опустился на нее. И когда Эмили медленно пришла в себя, удовлетворенная и восхищенная, почти не помнящая себя от удовольствия, до нее вдруг дошло, что теперь все кончено. Прямо сейчас. Навсегда. Никогда больше не быть ей с ним вместе!
Вот тогда-то она отвернулась в сторону и заплакала.
Сначала Джордан осознавал только самое изумительное чувство удовлетворенности, которое когда-либо испытывал в жизни. Эмили полностью принадлежала ему. Несмотря на его опасения, она отдалась ему с подкупающим энтузиазмом. Он был уверен, что сумел оказаться на высоте. А она… Бог свидетель, какое наслаждение она ему доставила!
Он прижался лицом к ее стройной шее, снова поражаясь нежности и утонченному совершенству ее кожи. И тут он услышал всхлипывания.
Она плакала! В тревоге он отодвинулся от нее. Боже милостивый, он поранил ее сильнее, чем думал! Вытянувшись рядом с ней на кровати, он дрожащей рукой погладил ее по щеке.
– Я старался не делать тебе больно, дорогая! Прости меня, прости, мне очень жаль.
Она яростно затрясла головой, стараясь кое-как выровнять дыхание между неудержимыми всхлипываниями.
– Вы не… не сделали мне больно. У него слегка отлегло от сердца.
– Тогда почему ты плачешь?
Отирая рукой слезы, она подняла на него покрасневшие глаза.
– Потому что… это было так восхитительно. И мне никогда уже не придется пережить это вновь!
Смех сорвался с его губ прежде, чем он сумел остановиться.
– Даже я не в силах что-либо изменить! Боюсь, женщина может лишиться девственности всего раз в жизни!
Собственные слова заставили его осознать: всего лишь раз. Он совершил немыслимое – лишил женщину девственности! Он ожидал, что его охватит ярость из-за ее предательства, из-за того, что она ухитрилась провести его, что не удавалось до того ни одной женщине. Но он чувствовал только огромную радость оттого, что именно он, а не кто-то другой, оказался ее первым мужчиной.