Огненный мир Паагрио. Один из немногих, где Трехликий Бог любил проводить время. Внезапно земля под ногами Гран Каина затряслась, дальний из холмов пошатнулся, и из него взвился ввысь непрерывный поток огненного вихря. Закручиваясь спиралью, он поднялся к серому плотному поднебесью. Еще в нескольких местах земля прорвалась, выпуская на поверхность ядовитые серые пары дыма и газа. Холмы начали оживать, постепенно превращаясь в подобия огромных големов с причудливыми телами. Самая большая гора угрожающе дрогнула и, покрывшись сеткой сияющих разломов, неспешно начала подниматься. Вырвавшийся из ее недр столб огня, казалось, изрыгнулся из пасти огромного лавового чудища. Подойдя совсем близко к чужаку, големы застыли вкруг него, и огненные узоры на их панцирях вмиг затянулись бледной твердой породой.
Так стояли они посреди безмолвной, вымершей серой пустыни. Застывшая лава на сотни километров вокруг. И посреди нее Гран Каин, ростом с обыкновенного человека, в выцветшем темном плаще, а перед ним — гигантская фигура его старшего сына, могучего Паагрио, повелителя всех огненных миров.
— Впечатляет, — Гран Каин кивнул в знак почтения к новому деянию своего могучего отпрыска.
Скрестив ноги и руки, Паагрио сел перед неожиданным гостем, нависнув над ним недвижимой глыбой. Его могучее тело с плотно-зеленой, как у древнего ящера, кожей было покрыто узкими ломаными трещинами, как и земля под ногами его отца, и из этих трещин пробивалось бледное желтое свечение. Голова его, отделенная от тела, вращалась над толстой шеей, и три лица попеременно осматривали Гран Каина с головы до ног. Один лик его — каменная маска в костяной короне — смотрел на Гран Каина сурово и недовольно. Второй — бесстрастное мудрое лицо с копной угольно-черных волос и ярким алмазом посреди широкого лба — одарил отца благосклонным молчаливым приветствием. Третий был похож на огненный смерч, беспрестанно меняющий свои очертания, и сам Паагрио не мог бы разобраться, что происходит в этом вихре гнева и бесконечной ярости: с него то вовсе пропадали глаза и рот, то глаза начинали вздыматься над его поверхностью и лопаться, выпуская в воздух ядовитые зеленые струйки. Лик этот переходил на макушке в высокую огненную корону, которая разливала нестерпимо яркий жидкий свет во всех направлениях.
— Ты должен вернуться, — Гран Каин решил сразу перейти к делу.
В ответ на это каменный лик едва заметно качнул огромной головой.
— Мне хорошо здесь, — монотонно проревел великан.
— Ты нужен нам в другом месте, — попытался возразить Гран Каин.
— Здесь я на своем месте, — невозмутимо отозвался каменный рот.
— Все миры сойдутся в один, когда Шилен освободится от пут.
— Тогда мы захватим ваш мир и порешим всех неугодных.
Еще раз заглянув глубоко в пустые глазницы каменной маски, Бог Хаоса понял, что с ней говорить бесполезно. Он терпеливо подождал, пока гигантская голова повернется и обратился с той же просьбой ко второй, более живой сущности своего сияющего сына.
Ярко пылал алмаз в центре его кожистого лба. Желтые мудрые глаза задумчиво глядели на отца.
— Так нельзя, — проговорил он наконец, обращаясь к самому себе. — Сильные должны демонстрировать силу, защищая тех, кто слабее.
Гран Каин уже приготовился, что сын последует за ним в родной мир, но тут, резко мотнув головой, лицо исчезло, и огненное месиво заметалось над недвижимым телом. Во все стороны из него струились гибкие текучие лучи, и Гран Каин даже отступил назад, чтобы огонь не опалил его одежд.
Внезапно на огненном полотне нарисовался рот и вязко протянул:
— Вселенская война!
В этом возгласе Гран Каин уловил нотки радости.
— А как же орки, твои первые создания? — вскричал Бог Хаоса в огненное лицо своего сына.
— Они уже не мои! — раздался ответ. — Вы с матерью заставили Первого Орка принести себя в жертву своим амбициям, но этого показалось вам мало. В итоге, лишь когда из тела Первого Орка вышли семь ослабленных его копий, вы успокоились, — рот исчез, на его месте появился глаз, выше еще один, и рядом еще, и еще, пока семь выпученных зрачков с нескрываемой злобой не уставились на своего прародителя, затем все разом расширились и, лопнув, нарисовали черным дымом в воздухе семь уродливых гротескных силуэтов.
С этим лик вскипел, на миг застыл, и затем вновь резко переменился на каменную маску.
— Они все еще почитают тебя, Паагрио! — с жаром вымолвил Гран Каин. — Выполняют все твои ритуалы! А эти твои бездушные порождения лавы, — он обвел взглядом застывшие вокруг них холмы. — Да! Они сильны и могущественны. Но что ты с этого имеешь?!
— В них я вижу отражение собственной силы и величественности! — уверенно и сухо выдавил из себя каменный рот.
— Все же, нам следует помочь оркам, — внезапно раздался голос за спиной великана. Каменный лик нахмурился и, повернувшись, вновь дал слово своей рассудительной стороне. — Я их породил, и это мой долг — проследить, чтобы они не остались притесненными в новом мире.
Вновь объявившийся огненный лик заставил Гран Каина напрячься.
— Поклонение и почитание! Жертвоприношения! Энергия живых душ! — взревело пламя, и Темный Господин понял, что на этот раз они с сыном пришли в полное согласие.
========== Портал ==========
***
Весь в нетерпении Гран Каин стоял в указанным ему дочерью месте, в то время как сама Мафр объясняла занявшим свои позиции в каждом из панцирей братьям и сестрам, что требует от них божественный отец. Вместе с волнением он чувствовал и небывалое возбуждение от неизвестности того, что должно было теперь произойти.
Жизнь в скалистых покоях на отдаленном клочке суши, где он проводил десятилетия и века, наблюдая за протекающей жизнью смертных созданий, изредка создавая им испытания, чиня препятствия и наделяя порой нескольких из них мистическими знаниями и опытом, стала в конце концов его порядком утомлять, и он шутки ради решил спуститься в мир живых. Однако и жизнь всесильного существа ему также быстро наскучила, и, раз за разом, он стал блокировать то один, то другой свой божественный дар, пока наконец не отважился закрыть все свои телепатические и магические способности с тем, чтобы в полной мере прочувствовать наслаждение от создаваемых таинственным провидением мирских сюжетов, лишь изредка прибегая к своим умениям, когда того требовали обстоятельства или затрагивались его личные интересы.
Эва, занявшая меньший из панцирей, до последнего сомневалась в разумности их замысла, но все же сдалась под настойчивыми уговорами отца и старшей сестры и обещаниями, что, если все пройдет, как задумано, Эйнхасад вообще ничего не узнает, так как все события немедленно приобретут совсем иной ход.