И только холодную южную ночь первый крик оглашает —
Душа переходит в невинное тело младенца,
А лодочник замертво падает на пол — все силы
Забрал у него шестикрылый посланник рассвета
И в новое тело войдя, там пустил свои корни.
Так Бог Темноты остается следить за ребенком —
Симоной ее оглушенная мать нарекает,
Смертью любимого мужа, кормильца, дитя попрекая,
Слезами залившись, решает отдать дочь младую,
Которою ей прокормить уж не будет по силам.
Решает иначе Бог Смерти, вмешавшийся в дело:
Еду и питье он невидимо ей посылает.
Дивится усталая мать, но смиряется все же
Дитя сохранить и растить чадо в память о муже.
Так годы проходят, и каждую ночь наважденья
Приходят девице во сне и до смерти пугают.
Она уж не спит от видений и плачет ночами —
Так бог всемогущий пытается вновь достучаться
До светлой души, заключенной в невинное тело.
К священникам, старцам вдова, ее мать, обращаясь,
Слезно молит их избавить семью от ненастного духа,
Что в жутких виденьях никак не дает им покоя,
Пытаясь наставить на путь отреченья от жизни.
А годы проходят… Гран Каин, отчаявшись вовсе
Узреть пробуждение ангела в теле невинном
Симоны прекрасной и пышнокудрявой, уходит,
Оставив попытки напомнить девице безгрешной,
Кто истинным светом способен исправить вторженье
Силы лихой на земли людские, грозясь уничтожить затем целый свет.
Молодая Симона, вздохнув облегченно без жутких видений,
Замуж выходит за Дитриха, славного сына лорда Глудина,
Владельца полей и угодий последних на юге,
Что храбрым бойцам поставляют бобы и пшеницу.
Лорд молодой, не чая души в прекрасной и юной Симоне,
Плодом награждает жену вожделенья и страсти.
И в ночь, когда сына рождает любовь его жизни,
Сама умирает, но горем пронзенный, узреть успевает
Внимательный сын благородного старого лорда,
Как ангела дух из стана жены бездыханной
В кричащее тело младенца заходит. То чудо
За благословленье небес юный лорд принимает —
Богине Небесной хвалы и дары он подносит,
Великую жертву ей принести обещая за диво сие.
Больше жизни он любит законного сына, лелея мечту,
Что богини отрадной в мире явился пророк, и роду людскому
Несущий победу на крыльях незримых и чудных.
— О славный отец, наблюдатель погибели мира!
Зря заперся в стенах и более не принимаешь
Ни женщин заботу земных, ни иных наслаждений.
Пришел наш спаситель! — так к праотцу обратилась
Прекрасная Эва, защитница слабых и бедных,
И встретив сомненье во взгляде его среброоком,
Весть продолжала нести о явлении дивном:
— Всем — и душою и телом — хорош он и светел —
Яков, Симоны сын вдохновенный и славный.
Голосом ясным и телом фортуна его наградила,
И ликом сравним он с самим Шуриэлем, с Галаксией чудным.
И были бы крылья за стройной спиной, то узрел бы:
Анаким он вылитый в теле из плоти и крови — чист он и сердцем и духом.
— Иди же, — отец приказал, вдохновленный сей пламенной речью,
— добейся рассвета в памяти сына людского истинных знаний, —
Так он сказал и на радостях вызвал в покои
Нимф и последних служительниц гиблого мира,
Чтоб разделить с ними весть о величие духа людского,
Что он, Темный Бог, сотворил на подобьи с собою.
— Но что ж ты замолкла? — к ней грозный отец обратился,
К свозь годы вернувшейся Эве, богине отрадной.
— Дракон уж Воды Пробудился, а ты все не делаешь даже
Невинных попыток его помешать появленью.
И что ж наш наследник, что должен был мир возродить беспроглядный,
От смерти спасти все заблудшие жалкие души?! Что Яков?! —
Глазами сверкая, так он обратился к испуганной дочери Эве.
— Отец, не сердись. Мною сделано было все, дабы мирно
Якова дух пробудить, чтобы вспомнить он мог свои корни.
Мальчик же, добрым растя, кротконравным, каждого зверя жалея
И каждую птицу, увидев войны разрушенья и гибель
Собратьев, и горечь болезней и страха,
Прочувствовав всю на душе своей боль и страдания мира,
Лишился рассудка, не выдержав натиска скверны
На чистое, кроткое сердце, — так Эва сказала.
И вновь обратился Гран Кайн всемогущий в угрюмого бога,
И двери закрыл, и велел не являться уж боле.
Лишь смерть он узрел и погибель ничтожного мира,
Что им создавался как мир испытаний и рока —
Проверки не выдержал, канув в пучине насилья.
========== Анаким ==========
***
— Что тебе нужно? — усталым голосом спросил Гран Каин, почувствовав светлые обволакивающие потоки незримого моря вокруг своего темного кристального замка.
Последние годы он провел на скалистом утесе, вдали как от обитателей мира живых, так и божественных слуг, и детей своих, и, главное, Эйнхасад, прислушиваясь к людским молитвам. Из видений он знал, что в течении последующего столетия Шилен воскреснет и сбивчивые пока, нестройные людские голоса наконец-то зазвучат в унисон, вспомнив имя своего истинного бога. Тогда, в видении, он сделал все, что мог, чтобы продлить их жалкое существование на земле. Он лично вышел против армии тьмы, против неудержимых драконов. Он показал людям забытые древними эльфами и гигантами шахты и подземелья. Так они продержатся еще сотню лет, пока он будет наслаждаться полной властью над миром живых. Бог Справедливости. Бог Милосердия. Конец всех страданий. И их же начало.
Обычно инициативная и с надеждой врывающаяся в его покои, на этот раз его дочь была кротка и бледна, как кусок мраморный горной породы.
«Наконец-то поняла, глупая, что все ее старания обречены на провал», — вздохнув, он раскрыл объятия ей навстречу, чтобы обнять, разделить с ней последние минуты угасающего бытия.
Но Эва, отшатнувшись, лишь продолжила задумчиво подбирать слова. Гран Каин насторожился. В нетерпении он не смог удержаться и, лишь на миг нарушив свое правило, заглянул в глубины ее мыслей и чувств. И тут же в изумлении уставился на дочь.
— Но как это может быть? — спросил он словно бы у самого себя, но на самом деле обращаясь к тем неведомым силам, которые запустили весь этот круговорот жизни и смерти в лице его, Великого Бога Разрушений, и его божественной супруги, Всесильной Богини Созидания. — Видимо, просто пришло время, и посеянное нами зерно проклюнулось само собой! — радостно воскликнул он, обращаясь к дочери.
— Оно не просто проклюнулось, — наконец-то промолвила бестелесная Богиня Воды. — Он ждет тебя.
— Яков? — в недоумении уточнил Гран Каин. — Он что, таки пришел в себя?
— Да нет же, — звонко отозвалась Эва, — Яков умер много лет назад.
Минуту погодя, расплываясь в улыбке, она уточнила:
— Его сын.
— Ты не говорила, что у Якова родился сын, — настороженно заметил Гран Каин. — Я полагал, что этот сумасшедший не сможет оставить потомства, и дух архангела, покинув тело, отправится в вечное блуждание по миру забытья.