Гэбриэл старался как можно реже смотреть на обольстительного демона, что был самим соблазном во плоти, концентрируясь на выпивке и устремляя взгляд своих обворожительные глаз куда угодно, только не на Владислава, чаще всего гипнотизируя бутылку, свой бокал или пылающий в камине огонь и особенно избегая смотреть черноволосому красавцу в глаза, бесовский блеск которых чрезвычайно смущал охотника.
Владислав же, напротив, практически пожирал загорелого красавца-шатена глазами, ни на мгновение не спуская с него пронзительного взора своих искрящихся тёмных очей, словно прожигая того горящим в них огнём насквозь, неприкрыто любуясь своим гостем, в который раз отмечая достоинства друга, не скрывая того, что упивается тем, что видит.
Дьявол!!! До чего же хорош!!! Удивительный красавец! Воплощённый идеал мужской красоты! Объедение! Что и говорить — архангел! Какая порода! Рост и стать! Какое великолепное тело! Широкие атлетические плечи. Тонкая талия. Сексуальные бёдра. Длинные, стройные ноги. Просто само совершенство во плоти! Прекрасные волосы! Красиво очерченные, чувственные губы, так и зовущие к страстным поцелуям! Какой у них изящный абрис! Улыбка — сияющий, ослепительный жемчуг! А глаза!!! О дьявол!.. Что за чудные, дивные, пленительные глаза!!! Ни у кого я не видел таких обольстительных, чарующих, обворожительных глаз! Ничто не сравнится с их неземной прелестью! Чертовски хочется поцеловать их!!! Сатана!!! Как же я истосковался по нему!!! Как же я невыносимо хочу его!!!
Глаза вампира пылали страстью. О! Я знаю, как никто другой, какая чувственная и страстная душа кроется под фасадом сурового воина и хладнокровного охотника на монстров, Гэбриэл! И это, несомненно, одна из причин, почему архангел покинул горние пределы и облёкся в плотское тело. Ты чертовски, просто дьявольски горяч и сексуален, друг мой! Я знаю это лучше, чем даже ты сам это о себе знаешь! И я получу тебя, Гэбриэл, разбив оковы твоей сдержанности, в которых тебя держит фальшивая добродетель, как бы ты ни противился! Я разбужу в тебе дремлющий фейерверк чувственности и страсти, и он заблистает всеми красками на полную мощь! Клянусь всеми демонами преисподней!
Однако давшему себе клятву вампиру, ещё не имеющему возможности удовлетворить своё жгучее желание любовной близости с прекрасным архангелом, пока что оставалось лишь ласкать друга пламенным взглядом, заставляя гостя, как он ни крепился, силясь не обращать на это внимания, волноваться, краснеть и ёрзать на месте, будто сидя на раскалённой сковородке, под огнём этих обжигающих взоров, накрывающих его шквальным артиллерийским обстрелом.
Ах, Гэбриэл! Твоя борьба с самим собой никому не нужна! Всё равно ты снова станешь моим!
Как ни старался Гэбриэл подавить своё возбуждение, как ни стремился не поддаваться чарам Владислава — но в итоге все его усилия оказались напрасными, ибо было просто невозможно остаться безучастным к тёмной горделивой красоте, непреодолимому обаянию и просто-таки захлёстывающей сексуальности столь блистательного визави. Ею было наполнено всё пространство в спальне. Гэбриэл дышал ею. Вдыхал и выдыхал пропитанный ею воздух. Тело Ван Хельсинга, вдруг ставшее его врагом, не желало оставаться равнодушным к излучаемым прекрасным вампиром сексуальным флюидам, пронзающим гостя насквозь.
Охотник с ужасом чувствовал, что, невзирая на все его старания игнорировать источаемое Дракулой очарование, словно ореолом осеняющее неотразимого графа, его плоть отвечает волнением крови и учащённым сердцебиением на магнетическую красоту и притягательность Владислава, что с каждым мгновением возбуждение охватывает его всё сильнее, как мужчина ни старался погасить его. Сексуальность Влада кутала, как жаркое одеяло. Как тяжёлая пелена. Гость изнемогал. Дыхание Ван Хельсинга было неровным, кровь всё сильнее волновалась, пылая непреодолимым жаром. Чёрт! Гэбриэл уже несколько минут даже вскользь не бросал взгляд на черноволосого красавца.
— Гэбриэл! — прозвучал глубокий, бархатный, обволакивающий баритон. — Что с тобой? Уже минут пять ты, не отрываясь, смотришь отсутствующим взглядом в огонь, будто потерявшись в нём. Пламя зачаровывает. Но это слишком длительный интервал, — блеснул улыбкой Влад. — С тобой всё в порядке?
Ван Хельсинг был вынужден посмотреть на окликнувшего его собеседника.
— Н-нет. То есть да. — Дракула блистал улыбкой, не спуская с гостя пронзительного взгляда. — Видно, я просто чересчур очаровался, — заставил себя непринуждённо усмехнуться охотник и, прежде чем он успел спохватиться и одёрнуть себя, добавил: — А ты что, хотел бы, чтоб я не отрываясь смотрел на тебя? — Гэбриэл сам не мог понять, как у него вырвалось это провоцирующее замечание, отнюдь не способствующее поддержанию хладнокровной атмосферы и стоическим устремлениям охотника. Ван Хельсинг внутренне выругался, называя себя последним дураком. И дёрнул же его чёрт!
Глаза вампира игриво сверкнули.
— Ха-ха-ха! Что ж, не скрою, я был бы не против поменяться с огнём местами, — с готовностью подхватил подкинутую самим гостем, скользкую тему Влад. Прищурившись, он демонстративно окинул друга горящим, плотоядным взглядом и провокационно облизал губы.
Ван Хельсинг густо покраснел и отвёл взгляд. Проклиная себя за неосторожную реплику, он, делая вид, что ничего не замечает, сделал очередной глоток из бокала и ничего не ответил, всем своим видом показывая, что вовсе не желал придавать беседе фривольное направление и не собирается его поддерживать.
Вампир улыбнулся.
— Гэбриэл, у тебя какой-то лихорадочный румянец, может, ты всё-таки не совсем здоров? — не отставал от гостя внимательный хозяин.
— Наверное, против меня во враждебный альянс объединились жар от камина и абсент, и это результат их совместных вражеских действий, — пошутил мужчина.
Граф мелодично рассмеялся:
— Понятно.
— Ты слишком беспокоишься о моём самочувствии.
— Но ведь мы снова друзья, как же иначе? — чарующе улыбнулся в ответ Владислав. Вампир грациозным движением поменял позу, меняя закинутую ногу. — Упс, пролил горячительный напиток, — Влад провёл тонкой рукой по своему обтянутому блестящей чёрной кожей, сексуальному бедру, стирая с брюк капельки абсента. Ладонь Дракулы скользнула, будто в ласке — медленно… обхватывая… чувственно…
Гэбриэл, как заворожённый, проследил за движением красивой руки, ласкающей точёное бедро. Он сглотнул, чувствуя, как кровь стремительным потоком бросилась в пах, наполняя член. О чёрт! Ван Хельсинг, прикрыл желание рукой с бокалом, надеясь, что тень от камина поможет ему скрыть его. Изящная рука лёгким движением отбросила назад упавшую на чеканное лицо длинную чёрную прядь, в то время как забранные в хвост волосы блестящим шёлком скользнули по плечам Владислава, лаская…
Граф откинулся на спинку кресла, и его полу-расстёгнутая рубашка сильнее приоткрылась, почти полностью обнажив соблазнительную, выпуклую и гладкую, грудь вампира с бутоном тёмно-розового соска, мягко колеблемую дыханием.
Член Гэбриэла налился и расцвёл, упёршись в ткань брюк.
Томный, бархатный взгляд. Изгиб манящих губ, на которых свет от камина заиграл влажным блеском. И Гэбриэл почувствовал, что потёк… О Господи! О чёрт! Чёрт!!! Мужчина не помнил, чтобы раньше он испытывал такую сексуальную реакцию. Как же сильно его тело хочет чёртового вампира!
Ван Хельсинг, напрягая все свои силы, попытался подавить достигшее апогея возбуждение, — нечеловеческим усилием вновь заставив себя отвернуться к камину, он, постаравшись выкинуть из головы образ обольстительного вампира, стал думать о дорогой семье, о любимой Анне и о том, как было бы ужасно потерять их. Навсегда потерять из-за порочных, постыдных и пагубных желаний его плоти.
Это помогло. И с помощью концентрации на таких мыслях мужчине постепенно удалось потушить вспыхнувший между бёдер пожар.
— Знаешь, я хочу выпить с тобой на брудершафт, — вдруг сказал Влад, когда Ван Хельсинг, будучи уверен, что, преодолев все опасности, мужественно выдержал испытание до конца, устояв перед дьявольским искушением и не поддавшись соблазну, уже намеревался откланяться, внутренне торжествуя победу и радуясь неудавшейся попытке Дракулы соблазнить его. Вампир наполнил оба стакана абсентом.