Бриджит умирает. Я пытаюсь осознать это, осмыслить, но как только прозвучало имя Софи, температура в комнате падает на несколько градусов. Я начинаю пятиться назад, хватаюсь за дверной проем.
— Ты была так легкомысленна, Луиза. Разве тебе не говорили, что нельзя все подряд выкладывать в Интернет? Например, фотографии твоего малыша в школьной форме? Или походя упоминать название твоей модной улицы? Снимки дома? Ты даже жаловалась на «Фейсбуке», что тебе приходится оставлять сына на продленке, так что я точно знала: ты не придешь забирать его к трем часам, как все другие, правильные мамочки. — Лезвие ножа проворачивается, все глубже внедряясь в меня.
— А что касается свидания по Интернету, тут обмануть тебя было проще простого. Я всего лишь скопировала фотку из каталога. Я даже не заморачивалась с ответом. Ты, должно быть, действительно дошла до отчаяния. А как же долго ты ждала! Целых полчаса! Мне пришлось заказывать выпивку во второй раз, пока я сидела в баре. — Она неприятно посмеивается. — Я точно знала, где будет Генри и когда. Тебе следовало получше о нем заботиться. Он даже не в курсе, что нельзя уходить с незнакомыми людьми. Он тут же признал меня за бабушку, выложил все про то, как прошел его день, принял от меня конфеты, сказал, чем ему тост намазать.
Тост. Кухня. Он должен быть на кухне. Я вырываюсь из поля притяжения боли и гнева, которое окружает Бриджит, и бегу по коридору. Дверь сначала не поддается, потом распахивается со скрипом.
Слава тебе, господи! Генри сидит на высоком табурете за барным островом, перед ним стоит стакан с яблочным соком; мой мальчик ест тост с джемом.
— Мамочка, привет! — беззаботно здоровается он.
Я подбегаю и беру его на руки, прижимаю к себе, утыкаюсь лицом в его волосы, в шею. За школьными запахами от карандашей, пыльных полов и липких пальчиков других детей он сохраняет свой запах, тот самый, который я, словно наркоманка, вдыхаю со дня его рождения.
— Эй, — с упреком произносит он, вырываясь из моих объятий, — мой тост.
— Нам пора идти, — говорю я, запыхавшись, но стараясь сохранять легкость и непринужденность. — Тост можешь взять с собой.
— Я еще хочу поиграть в паровозики. Бабушка мне разрешила.
— Времени нет. Папочка ждет нас в машине. — Я тяну его за руку. — Пойдем, Генри.
Из прихожей раздается шум, скрипит входная дверь, кто-то идет по ламинату. Сэм, думаю я с теплотой и тащу Генри в прихожую.
— Мам? — зовет голос.
Боже, это же Тим. Мысли теснятся у меня в голове. Неужели так все и закончится? Это видела Софи перед смертью? Наступающего на нее Тима, который пришел отомстить за смерть любимой сестры? Я не представляю, чтобы у Бриджит хватило сил убить Софи, так что это должен был быть Тим. Мне бы велеть Генри убегать, оттолкнуть Тима и уносить ноги, но я знаю, что он не поймет, чего я от него хочу. Совершенно ясно, что он не напуган и не имеет понятия о том, что нам грозит опасность.
— Луиза? Что ты здесь делаешь? — В голосе Тима я слышу панику. Он остановился в коридоре, заслонив проход и мешая нам вырваться наружу. Скользкой от пота рукой я крепче сжимаю ладошку Генри.
— Это я ее пригласила, — говорит Бриджит, выступая из спальни в коридор.
Тим не двигается с места. Я зажата между ними, как шахматный король, которому вот-вот объявят мат, вражеские фигуры окружают его со всех сторон.
Тим делает шаг нам навстречу.
— Что она тебе сказала, Луиза?
Я прижимаю Генри к себе, чувствуя тепло его тела своими ногами. Он глядит на меня круглыми доверчивыми глазами.
— Мама, что ты наделала? — спрашивает Тим встревоженно. — Почему здесь Луиза?
Я пытаюсь заставить свои ноги двигаться, бежать, ну хотя бы попытаться спастись бегством, но они не слушаются. Это как в кошмаре, когда ты утопаешь в вязкой трясине, когда за тобой гонится чудовище, и у тебя не остается надежды на спасение.
— Я же сказала, — отвечает Бриджит. — Я ее пригласила.
— Я только что из полицейского участка. Мне рассказали про страницу в «Фейсбуке». Это ведь была ты? — спрашивает он у Бриджит.
Я в замешательстве смотрю то на нее, то на него. Если Тим убил Софи, как же он мог не знать про страницу на «Фейсбуке»?
Бриджит с вызовом поводит плечами.