— Она говорит великолепно, — подтверждаем мы.
— Мои мать и отец. Вот я в первом классе. А это на тренировке нашей школьной сборной по баскетболу. Это в университете. Ой, это лучше не смотреть. — На фотографии полуобнаженная Беверли в компании таких же раздетых девиц. Рядом длинноволосые парни.
— Это Вудсток. Хиппи. Может, слышали? Это тоже Вудсток. На концерте «Роллинг стоунз». Это мы обкурились травкой. Это тоже нельзя.
— Слушай, Беверли наш человек, — тихо говорит мне Виктор. — Она мне нравится все больше. — Виктор подмигивает Беверли. На особо пикантных фото требует задержаться дольше. — А это кто? Ты, Барбара? Никогда бы не подумал.
— Беверли, немедленно закрой, — кричит Барбара.
— Представляете, — говорит Майкл, — сколько мне надо было трудиться, чтобы сделать из нее приличного человека.
Барбара смеется и понарошку стучит Майклу по голове.
— После Вудстока я начала учиться на гитаре. А Беверли — на ударных, — говорит Барбара.
На фото — выступление студенческой группы. На сцене одни девчонки.
— Это наш джаз-бенд.
— Может, тряхнем стариной? — предложила Беверли.
— Ни за что. Я все забыла.
Разлили еще бутылочку. Поднялись на второй этаж. Барбара взяла электрогитару. Беверли села за ударники. Майкл опробовал саксофон. Оказывается, ничто не забыто…
Стемнело. В гостиной Майкл, запуская магнитофон, объявил:
— Stevie Wonder «I just called to say I love you»! — Он пригласил Барбару на медленный танец. Я танцую с Леной. Виктор кружит Беверли. Движется он, надо признать, неплохо. Только вот правая рука Шлейкина все время соскальзывает с талии вниз. Беверли ее деликатно поднимает. Мы движемся рядом. Иногда Лена по просьбе Виктора переводит.
— Лена, спроси, где муж Беверли. Я желаю познакомиться с человеком, которому выпало счастье иметь такую обаятельную, привлекательную, восхитительную супругу.
Смутившись, Беверли благодарит за комплимент. Коротко отвечает.
— У нее нет мужа, — переводит Лена.
— Вот как?
— Они расстались.
Виктор тут же обнял Беверли крепче.
— А чем он занимался? Чтобы иметь такой дом, нужны большие деньги.
— Он ничем не занимался, — сказала Беверли. — Все это — старые русские деньги. Old money, — повторила она. — Муж удил рыбу, охотился, катался на лошадях. Месяцами никуда не выезжал и нигде не работал.
— Лен, переведи. — Виктор прижал Беверли еще крепче. — Я тоже люблю рыбачить, охотиться и кататься на лошадях.
— За это я его и выгнала, — сказала Беверли.
Весь вечер Шлейкин не отходил от хозяйки дома. Приобняв Беверли, он ей что-то шептал. Иногда достаточно громко. Чтобы слышала Лена.
— Между прочим, я полицейский. Капитан. На хорошем счету у руководства…
— Он капитан полиции, — сухо и бесцветно между глотками кофе, переводила Лена. — Говорит, что перспективный.
Виктор игриво тронул пальчиками плечо Беверли:
— Четыре звездочки плюс, четыре небольших шага, и я — генерал.
Беверли отвела пальчики Виктора в сторону.
— Четыре звездочки минус, — улыбаясь, сказала она, — и вы вообще не офицер.
— Что?
— Тебя давно пора разжаловать, — сказала Лена.
— Попрошу точнее с переводом, — требовал Виктор. Он не собирался так просто отступать:
— Мы сможем встретиться завтра?
— Нет, ни завтра, ни послезавтра, — Беверли произнесла это с некоторым сожалением. Кажется, Виктор ей чуточку нравился. — Я всю неделю работаю.
— Где?
— Так. В Вашингтоне, — неопределенно ответила Беверли.
— Надеюсь, — игриво сказал Виктор, — в этот город ходит общественный транспорт?
Расставались поздно вечером, когда вернулась Сара. Беверли выглядела счастливой и чуть-чуть взволнованной:
— Я признательна всем за чудесный вечер. Давно так не веселилась. Работа, работа. Сегодня, благодаря вам, я опять почувствовала себя молодой и… немножко русской.
— Мы еще увидимся? — настаивал Виктор.
Беверли пожала плечами:
— Боюсь, что это невозможно.
— Черкните адресок.
— Думаю, не стоит.
— А ведь я настойчивый, — с этими словами Виктор начал медленно отцеплять бэйдж — маленький цветной пластик на кофточке Беверли, висевшей в прихожей.
Кажется, Беверли не возражала.
Позже она и Сара стояли на ярко освещенном крыльце и долго махали нам вслед.