— Нет, — Майкл спрятал листочек. — Еще нельзя. Виктор сказал, чтобы я тебе не показывал. Завтра я буду говорить с тобой по-русски. Это сюрприз.
Пару раз мимо проезжала полицейская машина. Однажды затормозила. Офицер спросил, приоткрыв окно, все ли у нас в порядке.
— Все о’кей! — отвечал Майкл.
На самом деле он уже начал волноваться. То и дело поглядывал на часы.
На город опускались сумерки.
— Серж, — наконец не выдержал Майкл, — надо искать Виктора. Извини, но я пойти не могу. Категорически.
— Хорошо, — говорю, — отправлюсь я.
— Только осторожно, Серж. Могут встретиться хулиганы. В случае опасности беги сразу к машине.
— О’кей!
Я осторожно двинулся на мерцающий свет неоновой рекламы. Прошел несколько слабо освещенных улиц. Пару раз какие-то люди призраками выходили из мрачных дворов. Пытались что-то мне сбыть. Требовали подарить им хотя бы несколько долларов. Для ясности я вывернул карманы брюк. Больше не заправлял. Они торчали с боков, как серые небольшие мешочки.
Вот, наконец, специфическая реклама на одном из домов: роскошная дама с пульсирующим бюстом настойчиво рекомендует зайти. Кажется, здесь может находиться то самое место. Но вот еще похожая реклама и еще… Понимаю, вероятность отыскать в этих шхерах нужного человека ничтожна. Все же, для очистки совести, открываю ближайшую дверь.
Полумрак. В нос ударяет резкий запах прелых трав и восточных специй. Китаец средних лет поднялся навстречу. В холле на широких диванах несколько девиц. Они нехотя встали. Лениво приосанились. Китаец начал предлагать товар. Говорил что-то про хорошие скидки.
— Нет, — отмахиваюсь, — я ищу русского парня, Виктора.
— Возраст?
— Лет тридцать.
— Высокий, низкий?
Китаец говорит по-английски так же плохо, как я. Помогают жесты. Кажется, мы понимаем друг друга.
— Среднего роста.
— Худой или толстый?
— Нормального телосложения. Со светлыми волосами. Мне нужен Виктор.
Китаец задумался. Сказал: «ждать» — и исчез за тяжелой портьерой. Через несколько минут появился в компании двух мужчин неопределенного возраста. Один негр, второй азиат.
Мужчины улыбались, явно стараясь понравиться.
— Русских нет, — извинившись, сказал китаец. — Но к твоему удовольствию имеются эти симпатичные парни. Любого из них, при желании, можешь называть Виктором.
Один из Викторов, обольстительно улыбаясь и подмигивая, стал медленно приближаться. Его походка была вызывающе развязной…
Хорошо, что входная дверь оставалась приоткрытой. Через пять минут, запыхавшись, я вскочил в машину Майкла.
— Что случилось? Где Виктор?
— Не знаю, — отвечаю без подробностей. — Но больше я из машины не выйду.
Вскоре явился Шлейкин. Мрачный, недовольный, без пакета.
— Где тебя носит?!
Виктор даже не оправдывался. Упал на заднее сиденье.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Заплутал в трущобах. Еле выполз. Поехали.
Мы стали медленно выбираться из города.
Долгое время Шлейкин бесцельно глядел в окно. Иногда что-то тихо бубнил и чертыхался. Наконец его прорвало:
— Они все с прибабахом. — Виктор матюгнулся. — Проститутки.
— А что такое?
— Пришла одна… Слышишь, Серж.
— Ну. Хотя бы симпатичная?
Виктор скривился.
— Уединились. То, се. По бокалу шампанского. Я допить не успел, а она р-раз все сняла — и уже в постели. Лопочет что-то по-своему. Зовет. На часы показывает. Сам понимаешь, для изучения темы мне тоже пришлось раздеться.
— Совсем?
— Ну да. Ошейник с координатами только на себе оставил. На всякий случай. Лезу, значит, под простыню. Она как меня раздетого увидала, сильно впечатлилась. Вскочила. Натащила какие-то плетки, цепи, копья, маски, кнуты с шипами.
Приковала, как бы в шутку, к спинке кровати наручниками. А затем стала тыкать палкой с электродами. Поражать током. Как с цепи сорвалась. Слушай, с трудом отмахался. Натянул штаны, выскочил, попросил заменить. Так прислали еще страшнее. Вся в коже, с хлыстом… Еле унес ноги. Придурки. Только ты Майклу не говори…
Виктор долго молчал. Потом сказал озабоченно:
— Майкл, в Америке есть еще одна серьезная проблема.
— Какая?
Минута ушла на формирование претензии.
— Нью-Йорк — безумно дорогой город. Представляешь? Содрали двести восемьдесят долларов. Практически ни за что.
Повернувшись ко мне, Виктор объяснил:
— Потратил все, что заработал на самом дорогом для всякого офицера.
— На форме, что ли?