— Ого, — присвистнул Виктор, — у нас на воле нет ни одного такого.
Вместе с арестантами отобедали чем бог послал. В широкий поднос с углублениями налили суп, насыпали мелко резанных овощей, добавили второе. Огромный бифштекс сползал на край подноса. Чувствую, одной рукой не удержать.
— А компот? — потребовал Виктор.
Нам дали по стакану колы.
— Я бы охотно здесь посидел, — выпуская кольца дыма, сказал Шлейкин после обеда. Мы развалились в мягких креслах в кабинете заместителя начальника тюрьмы. — Отдохнул бы, расслабился. Серж, ты видел, сколько здесь насыпают жратвы? Опять же, спорт, кино, развлечения. Лен, спроси, а пивбара здесь нет?
— Нет, — отвечают.
— Хрен с ним. Отказался бы от выпивки на пару лет. Хотя, думаю, здесь достать можно.
— Не всем выпадает такое счастье, — говорю, — его надо как-то заслужить.
— Да, — соглашается Виктор, — жизнь несправедлива. Везет далеко не каждому…
— О чем они говорят? — спросил замначальника тюрьмы.
— Да так, мечтают о красивой жизни, — перевела Лена.
— Я тоже надеюсь уехать из этой дыры. Во Флориду, — затянувшись сигарой, произнес офицер. Как в старом американском кино, он вытянулся и скрестил ноги на широком письменном столе. Под каблуками виднелись документы с печатями, штампами и указаниями руководства.
Ночью на полицейской машине отправились на дежурство. Лена сидела в кабине пикапа рядом с лейтенантом Бобом Тейлором. Мы с Виктором — за решеткой сзади, в отсеке для преступников. Долго колесили по городу. Как назло, ничего не происходило. Заехали на огонек. В открытом помещении ни души. Медицинское оборудование сложено в идеальном порядке. В шкафах, расставленных вдоль стен, полки с лекарствами.
— Что здесь?
— Пункт скорой помощи.
— Почему никого нет?
— Машина уехала на вызов.
— Почему не заперто?
— А зачем?
Посидели в медпункте. Рация молчала. По-прежнему никаких происшествий.
— У вас есть, — интересуется Виктор, — хоть какие-нибудь криминально опасные зоны, где с высокой вероятностью могут случаться преступления?
Боб подумал:
— Садитесь в машину. Кажется, я знаю такое место.
Подъехали к какому-то складу. Зашли со двора. Боб осветил фонариком кирпичную стену. Вдоль нее на высоту более метра уложены штабелем небольшие сверкающие бочонки. Литров по десять-пятнадцать.
— Здесь в прошлом году, — сказал Боб, — украли бочку с пивом.
— В прошлом году? Серьезно? — Виктор подмигнул мне и сокрушенно качнул головой: — Ай-яй-яй.
— Да, был такой случай, — всерьез подтвердил Боб. — Но сейчас, видите, никого нет.
— Не везет, — посетовал Шлейкин.
Поехали дальше. Виктор долго молчал.
— Cepera, как думаешь, сколько времени у нас где-нибудь в Нярдоме без собак, охраны и колючей проволоки лежали бы эти бочонки с пивом? — наконец спросил он. Сам же ответил: — Бьюсь об заклад, не более часа.
— Что Нярдома, — говорю, — они бы и на Красной площади, у Кремлевской стены не запылились.
Наконец послышался тревожный сигнал рации. Боб вышел на громкую связь.
— Дежурный передает, — перевела Лена, — в каком-то доме семейный скандал с дракой. Вызывают полицию.
Подъехали к дому по указанному адресу. Тихо, спокойно. В окнах горит свет.
Виктор попросил Боба:
— Можно, я первый? А еще лучше — давай я один зайду в дом.
— Зачем?
— Посмотрим, что будет.
— Я не могу рисковать.
— Какой здесь риск? — убеждал Виктор. — Обыкновенный семейный конфликт. Увидим, как отреагируют на русского милиционера. Вместе посмеемся.
Боб долго не соглашался. Потом уступил.
— Если что — я рядом.
— О’кей.
Виктор нажал кнопку звонка.
— Кто там?
— Полиция, — сказал Боб и отступил в тень.
Дверь открылась. Свет упал на стоящую у крыльца полицейскую машину. Виктора впустили. Он закрыл за собой дверь. Возвращения ждали недолго.
Не прошло и минуты, как дверь с грохотом распахнулась. Из нее вылетел Шлейкин. Потом его милицейская фуражка. С крыльца Виктор скатился на землю. Вскочил, начал отряхиваться. Боб посветил фонариком. С губы русского полицейского сочилась кровь.
Боб кинулся к машине. Схватил винчестер (он стоял в кабине, пристегнутый к специальной подставке) и бросился обратно к дому.
— Не надо! — закричал Виктор. — Всё в порядке. — Испуганная Лена переводила синхронно. — У меня нет претензий!
— У меня есть, — ответил Боб, — и начал стучать прикладом в дверь.
Открыл внушительных габаритов разъяренный негр. За ним показалась темнокожая жена. Она схватила мужа за руки. Боб решительно вошел в дом.
На полупрозрачные оконные занавески упали три изломанных человеческих тени. Активно жестикулируя, негр что-то начал объяснять. Возможно, он был нетрезв, но говорил складно и убедительно. Жена кивала головой и поддакивала.
— У тебя, Виктор, есть какие-то претензии? — распахнув дверь, еще раз спросил Боб.
— Я же сказал. Никаких.
Вернулись в машину. Мы с Виктором сели на свои места, за решеткой. Шлейкин кривил опухший рот, пальцем трогал рассеченную губу. Возвращались молча. Боб искоса поглядывал в нашу сторону и качал головой. Потом оттаял и даже улыбнулся.
Подъехали к нашему дому.
— Что произошло?! — в один голос закричали Барбара и Майкл. Лицо у Виктора сильно распухло. Левый глаз заплыл, правый раскраснелся.
— Ничего особенного, — скромно ответил Виктор. — Такая у меня работа.
— Да, — подтвердил Боб. — Мы вместе сегодня дежурили.
Наконец, вижу, Майкл поверил, что Шлейкин не зря носит форму.
— Виктор, — горячо сказал он, — извини. Только сейчас я убедился — ты настоящий полицейский.
Весь вечер Майкл ходил за Виктором с аптечкой. Вместе с Барбарой они промыли Шлейкину глаз. Осторожно прижгли антисептиком раны.
Перед сном Майкл еще раз осмотрел лицо Виктора при свете настольной лампы. Произнес важно и серьезно:
— Виктор, я уважаю тебя и твою работу.
— Что случилось? — спрашиваю, когда мы остались одни в комнате.
— Ничего. Негр дикий попался.
— А все-таки.
Виктор долго молчит. Потом начинает рассказывать.
— Вхожу я, значит, в дом. Вижу такую картину. Негр лежит на кровати. Пьяный. Жена, симпатичная такая, увидев меня, бросается к мужу и тащит его с матраца. Мол, смотри, ирод, за тобой приехали. Он не поворачивается. Типа спит. Главное, она не замечает, что я в нашей форме. Орет, жалуется, что муж ее бил.
— Ты как понял?
— Насмотрелся я. У нас — все то же самое. Подбегает ко мне. Приподнимает свитер. Показывает, куда бил, какие у нее синяки. Я синяков никаких не вижу. Делаю знак — подними выше. Она задирает свитер. Представляешь? А там нет бюстгальтера. И такие груди! Чернее я никогда не видел. Cepera, это божественно. Маленькие такие, ладненькие негритянские сиськи. Думаю, надо рассмотреть повнимательней. Увлекся, короче. В это время сзади подскакивает муж. — Виктор снова осторожно потрогал губу. — Я его понимаю. Проснулся, наверное, смотрит, что за дьявол? Какой-то клоун в непонятной форме разглядывает его обнаженную жену. Ну, он вскочил и пару раз двинул. Главное, я не успел сгруппироваться.
— Правильно сделал.
— Я без претензий. Ты же слышал, я так и крикнул Бобу.
Ночью Виктор долго не мог уснуть. Делал примочки на глаз. Ворочался на кровати. В конце концов признался:
— Я, конечно, сделал одну ошибку. Не надо было руками трогать…
Сегодня мы приехали в Аннаполис. Гай Теннот встретил нас у здания Капитолия в парадной форме бригадного генерала ВМС.
— Везет нам на генералов, — скривился Виктор, вспомнив Беверли.
Первым делом Гай завел нас внутрь Белого дома. Характерный купол центрального городского здания, стоявшего на вершине холма, мы увидели еще на въезде в город. Теперь любовались изнутри.