Стеллажи состояли не из полок, а из чуть наклонённых желобков, которые шли друг под другом на манер винтовой лестницы. Вот из прозрачной трубы на желобок выкатилось новое впечатление, зелёного цвета, оно потеснило соседнее, бирюзовое, и внизу на пол упал ещё один шарик.
Джон подобрал упавшее воспоминание, положил в кучку; та раскатилась. Да, пора бы их разобрать, отправить на третий уровень, в Долговременную память. Доктор не спал уже четыре дня, и работать становилось всё сложнее.
Как ни странно, по Залу Контроля не бродили ни динозавры, ни дроиды. Ривер переоделась в ковбойскую куртку и кожаные штаны; она мирно возилась с чем-то вытянутым, округлым на столике возле консоли.
— Какой-то прибор? — спросил Джон, подходя ближе. — Выглядит, как готовый продукт мышления, но раньше я подобного не видел. Откуда это у тебя?
— Флаббл принёс, — дружески улыбнулась Ривер. — Прикольная штука, можно стать сикоракцем, атракси, джудуном — хоть кем, нужен образец ДНК и чёткое представление о том, в кого превращаешься. А, ещё масса должна быть приблизительно равная.
— Погоди. — Джон повертел прибор, собранный из гильзы от танкового снаряда, детектора временного пути и прочих разнокалиберных деталей. — Такого нет ни в одном каталоге, точно говорю. На фильтр восприятия не похоже…
— Дорогой, фильтр восприятия — фуфло по сравнению с этим. Полное преобразование по типу зайгонов, хоть щупай, хоть лижи — от настоящего сдохнешь, не отличишь. Вот посмотри. — Она подбежала к рычагам, завладела джойстиком. — На-ажимаем кнопку, и…
Руки на главном экране стали зелёными, между пальцев натянулись перепонки.
— Что?! — закричал Джон. — Вместо генератора Доктор двадцать восемь минут потратил на дурацкую идею, которая неизвестно откуда взялась? Чем тебя просили заниматься?
— Приборами. — Ривер обезоруживающе улыбнулась. — Я и занималась. Идея, зуб даю, продукт работы бессознательного, ты же знаешь, оно иногда выдаёт подобные вещички. Назовём его «Шмудли-дудли маскировщик», не против?
— Не против.
Ронни всхлипнул особенно громко. Джон подошёл к нему, присел рядом:
— В чём дело, малыш?
Мальчик сжался на полу, судорожно обхватив шарик, в котором Клара смешно морщила вздёрнутый носик.
— Мамочка… Она поранится, противные синие люди обидят её!
— И ноет, и ноет, — раздражённо отозвался из своего кресла Колючка, закрываясь газетой. — Заткни его чем-нибудь, иначе я за себя не ручаюсь.
Джон погладил соломенные волосики, щёлкнул по кругляшу противогаза. Пообещал:
— Мы скоро пойдём за ней, только поломку найдём. Понимаешь, сейчас Доктору никак не выйти, а то мало ли чего случится…
— «Мало ли чего!» — передразнил Колючка. — Ты, Упрямец, если ничего не понял, так и скажи. На Неклиде явное временное искажение, темпоральные органы чувств буквально кричат об этом. Без ТАРДИС мы не сможем просчитать последствия своего воздействия. А если здесь и сейчас что-то сделать не так, то Паутина Времени прорвётся, ткань реальности лопнет и Вселенная коллапсирует.
Джон прикрыл рот ладонью. Оказывается, дело намного серьёзнее, чем обычная протечка артронной энергии. Паутина Времени — сеть фиксированных точек в истории, это моменты, которые нельзя трогать: Великий пожар в Лондоне, победа над Гитлером во Второй Мировой, гибель Помпей при извержении Везувия и прочие.
Любое их изменение вызовет нарастающий ком событий и приведёт к гибели не только этой планеты, но и большинства разумных рас во Вселенной. Войны, эпидемии, спонтанное возникающие чёрные дыры — лишь бутончики.
В обычных точках пространства-времени путешественнику позволено совершать практически что угодно: возводить и рушить государства, красть чужих жён и убивать чьих-то дедушек. К ближайшей фиксированной точке воздействие сойдёт на нет. Скорее всего. Построенное государство рухнет, дети украденной женщины возьмут фамилию её бывшего мужа, знаменитый внук произойдёт от другого, похожего человека.
Однако изменить фиксированную точку — значит порвать Паутину Времени и обречь Вселенную на гибель… Или Доктора на кучу работы вместо перерыва на ланч.
Джон осторожно спросил:
— Но… Что тогда снаружи наделает Клара?
— Вряд ли что-то серьёзное. Она беспокоилась о своих ногтях. Собиралась найти парикмахерскую. Человек — довольно простое пространственно-временное событие. Вреда от него чуть. А если выйдет Доктор, одним своим присутствием может изменить течение истории. Сначала надо наладить связь с ТАРДИС. И понять, какого Омеги тут происходит.
Из норки выскочила ласка, серебристым ручейком проскользнула между стеллажей и подбежала к Ронни. На его колени упал ещё один шарик: Клара оглядывается через плечо, задержавшись у синих дверей, в больших карих глазах блестит азарт.
Мальчик вцепился в новую игрушку, запричитал в нос:
— Такая милая, такая весёлая, с ней интересно, с ней не страшно! Где она, где?
Газета сердито зашуршала. Джон выхватил у Ронни опасное воспоминание, однако подбежало ещё три флаббла, и каждый тащил момент, связанный с Кларой. Вот она отдаёт своё сокровище, помогая Доктору на Кольцах Акатена; шагает в его временной поток, спасая любимого, и разбивается на множество осколков; подсказывает, как поступить с Галлифреем, чтобы прекратить Войну и сохранить планету…
Ронни заревел в голос. Колючка прикрикнул на мальчика, отчего тот вскочил и принялся носиться по залу, то и дело врезаясь в стеллажи, поскальзываясь на шариках, падая и надрываясь ещё громче.
— Хватит! — заорал Колючка, вставая и багровея.
— Успокойтесь оба, — попросил Джон.
Флабблы словно сошли с ума: тащили и тащили воспоминания, и все они были о Кларе. Джон бросился к Механической панели, заблокировал норки, чтобы ласки больше не бегали. Начал урезонивать коллег…
Но его не слушали: Ронни пополз на коленях, вопя «мамочка», заграбастал газету, смял и попытался в неё высморкаться. Колючка отшатнулся с брезгливым выражением, выкинул вперёд растопыренную перчатку.
— Нет! — выдохнул Джон, кидаясь к ним.
Не успел. Полыхнуло; в стороны разлетелись клочки газеты, об пол ударился кругляш.
— Ронни! — вскрикнула Ривер.
Она дёргала бластером, жала и жала на курок, целясь в убийцу. Тот лишь усмехнулся:
— Упрямец установил мораторий, забыла? Ваше оружие не действует. — Он плюхнулся в своё кресло, сложил ногу на ногу, покачивая бархатной туфлей с длинным закрученным мыском. — Теперь и почитать нечего, скука. Хотя бы от шума избавились.
Ривер со злыми слезами хлопала по кнопкам на панелях. Задыхаясь, прорычала:
— Где отключается этот дурацкий мораторий?!
Джон подскочил к ней, зажал локти, не слушая проклятий и обещаний укокошить всех. Принялся уговаривать:
— Не надо, не надо, прошу тебя! Нас и так теперь четверо, хватит стрелять…
И вдруг заметил, что растопыренные пальцы железной перчатки смотрят прямо на него.
— Отойдите оба от консоли, — приказал Колючка. — А не то распылю, как мелкого. Теперь буду управлять я.
Джон оттолкнул подальше девушку, сжал кулаки и выпятил грудь. Пытаясь унять скачущее сердце, бросил:
— Распыляй. Не боюсь. Жаль только — не увижу, каких ошибок ты наделаешь, прежде чем Вселенная коллапсирует.
Его решимость и твёрдый взгляд подействовали: Колючка в замешательстве опустил руку. И тут встряла Ривер, процедила ядовито:
— А действительно, давай посмотрим? Уступи. Надолго этого зазнайки всё равно не хватит. Не с его ли подачи Доктор разогнал Логово Демонов, навёл ужас на пять галактик и прошляпил малышку Пондов? До того изобрёл изощрённые казни для Семьи Крови…
— Не путай, это были мои предшественники, — возразил Колючка.
— Ты зато, когда в прошлый раз стоял у руля, обозвал Клару пышкой. И разглагольствовал о земных племенах, где двадцать семь лет считается глубокой старостью!
— Тихо! — вскрикнул Джон, поднимая палец и с тревогой оглядываясь по сторонам. — Опять Совесть придёт, соскучилась по облакам ядовитого газа?