— Сегодня вечером соберёмся на кухне, будем смотреть трансляцию, — сообщила Амика, и, смущаясь, спросила: — Донна, а вы можете нам привет передать?
— С чего ты решила, будто я пойду? — фыркнула Клара.
— Так бал в вашу честь устраивают, до Весеннего Танца ещё три недели.
— Ну, не знаю… Подумаю. Лучше скажи, почему вы сами пол моете, разве нельзя сделать каких-нибудь роботов?
Все прыснули. Оврека же возмутилась:
— Донна-леди, зачем же вы нехорошие слова при детях говорите. Если поручить всю работу синтетическим слугам — что тогда будут делать подмастерья? Как они научатся усидчивости и труду?
Она разразилась нравоучениями о недопустимости искусственных людей, которые могут захватить власть и «понатворить безобразий». Девчонки быстро заскучали, начали тихонько рассказывать «чистую правду» про капитана Дворцовой Стражи, всё время синея щёчками и хихикая:
— Как-то в рекламе снимали героев, которых звали «Буллинг», «Харассмент» и «Пикап». Решили не платить гримёрам, и на все три роли пригласили Ржавича-шу. Ролик вышел отличный. Правда, потом рекламщики разорились из-за исков трёх актрис, пожилого оператора и автора скульптуры «Свобода слова».
— Автор-то чего в суд подал? — не поняла Клара.
— Да вы бы видели, что Ржавич-шу со скульптурой вытворял…
— Негодницы! — Оврека погрозила коричневым кулачком. — Не слушайте их, донна-леди, вот возьмите лучше скраб с виноградными жамками, выводит из кожи всю-всю квантовую пыль.
— Какая-какая пыль? — осторожно спросила Клара.
Впалые щёки младшей ученицы сложились в умоляющую гримасу, щипаные брови взлетели дугами.
— Квантовая, донна-леди! Ну, вы же знаете: здания, повозки, да все вещи из связанной материи разрушаются потихоньку, их осколочки — во-от такусенькие — впиваются нам в кожу, а потом, под старость — некрасивые коричневые пятна всюду. Видите, у меня на лице ни одного? Всё глазки шиа и наутилусы — ага, такие, как на полу выступают, с раковиной. Сажаешь красавца на нос, тянешь — и он присосочками каждую-каждую пылинку…
— Погоди, — Клара вскинула руки, невольно обдав водой собеседницу, и кивнула в сторону сложенных на лавке «насадок для лейки», — связанная материя — это те облачка, что вы брызгаете из своих распылителей? И нити, которые из воздуха доставал Тиралик — да?
— Не из воздуха. — Оврека отвернулась, пряча сконфуженную улыбку. — В Небесных Палатах, везде под куполом — квантовый газ, он слипается и получаются капли, нити, у строителей — блоки. Да вы не хватайтесь за горло — тот газ для дыхания безвреден, с обычными вещами не слипается, к воздуху не пристаёт.
Она подняла кисть Клары и принялась методично натирать скрабом каждый пальчик, приговаривая:
— Газ квантовый не цепляется за обычные молекулы, проходит сквозь всё, как привидение. И через нас с вами проходит, а вреда никакого. Зато из него можно любую вещь сотворить, махни там челноком или формователем — и частицы газа проявятся, сложатся во что пожелаешь. Подробнее-то я не знаю, пусть кто поумней вам расскажет. Если бы сама понимала и половчей была — давно б уже мастером стала, а не обреталась в младших ученицах-то…
— Никакого вреда? — Клара вырвала руку и подозрительно наклонила голову. — А почему ты сказала — «пятна на коже?»
— Так пятна и есть, от пыли появляются, которая с проявленных уже предметов летит. Стол, стул — они из такого же, как мы, материала, настоящие. И пыль с них — настоящая. А газ — тот как бы не существует, только собирается чем-то стать.
Клара опять ничего не поняла. Но если «галлифрейка» будет приставать с глупыми вопросами к уборщице — что местные подумают?
Доктора ужасно не хватало. Пусть он и зануда, и вредина, и грубый тип, зато умеет растолковать на пальцах любую сложность, и сразу всё ясно.
Главное: иллинойцы из квантового газа, который тут повсюду, создают себе разные вещи, хоть тапочки, хоть золотую корону. Но ведь для такого нужна куча энергии? Откуда они её берут?
Кстати, надо расспросить про заговор…
Амика вдруг оборвала очередной анекдот и спряталась в воде по самую шею, прошептала:
— Ой, мастера идут!
Все девчонки, даже Оврека, повыскакивали как пробки из воды, схватили одежду с распылителями, и, пригибаясь, кинулись вдоль бассейна, к двери с надписью «Прачечная». Клара сама за ними чуть не побежала — да вспомнила, что голая.
Подошедшие три женщины и пожилой иллиноец поклонились с достоинством, принялись перечислять новые процедуры, «совершенно необходимые для упругости и здоровья». Клара устало отнекивалась: пора бы уже сделать маникюр да возвращаться. Может, это и есть заговорщики, коварный план которых — до смерти затереть гостью «уникальными мазями»? Доктор, должно быть, волнуется.
Хотя так хочется поглядеть на бал…
За размышлениями Клара сама не заметила, как прошла последний «массаж микрокамешками» и поднялась в просторный флигель со стрельчатыми окнами. Здесь её короткие волосы умудрились уложить в затейливую высокую причёску с жемчугом и витой диадемой, не обошлось без накладных локонов и шиньона.
Сразу трое парней взялись за макияж: ресницы получились даже слишком длинными. В соседнем кабинете, с фонтаном посреди комнаты, всплёскивала пухлыми ручками и ворковала синещёкая, кругленькая Мастерица Магноли-шу. Она указала на розовую полупрозрачную лежанку в виде морской волны и призвала «устраиваться».
После трёх часов, проведённых в Умягчающих Термах, тело переполняла приятная усталость. Завёрнутая в махровое полотенце, Клара вытянулась на тёплом ложе. Оно идеально повторяло изгиб спины, морская волна была на ощупь, как слоновая кость, но удобно облегала. Под шею подложили странную подушку — в форме бабочки с двумя пышными треугольными крыльями, которые норовили помять локоны; пришлось её выкинуть.
Вдоль позвоночника разлились приятные покалывания, мурлыканье арфы усыпляло.
Клара потрогала ногой телефон — ок, на месте — и глянула на свою левую руку. От мысли, что скоро бал, ногти выросли втрое, на них кружился силуэт влюблённой пары и падали лепестки. Зачесался лоб; ногти тут же укоротились.
— Госпожа, пожалуйста, не дёргайте, я ещё не закончила, — сказала Магноли-шу, колдовавшая над второй рукой.
Она прилепила на телефон золотую бусину «для управления ногтями», которая считывала эмоции и передавала приказ куда-то там на космическую станцию. Клара решила обязательно разобраться, как тут всё работает, но потом. Сейчас её беспокоил другой вопрос — просто не давал расслабиться, заставляя копчик нервно сжиматься.
— Так за что там веятели собираются отомстить Повелителям Времени? — лениво спросила она.
Конус выпал из дрогнувшей руки Магноли-шу, девушка сползла с кресла на колени.
— Госпожа… — Её явно трясло. — Кто… Кто нас оклеветал? Эти проклятые ваятели? Они сами затевают заговор, клянусь!
— Ладно, я пошутила, — смутилась Клара и подняла мастерицу. — Вы последний ноготь-то закончите?
— Конечно, сейчас!
Она снова взялась за свою «насадку для лейки». На правой руке пара кружилась в другую сторону.
— Магноли, как считаете…
Мастерица опять бухнулась на колени:
— Чем я прогневила вас, госпожа? Вам не нравится моя работа?
— Ой, встаньте! — вскрикнула Клара и схватилась поднимать её, рискуя испортить лак. — С чего падать-то?
— Вы назвали меня отбросом общества, недостойной своего распылителя, — прошептала та. — Позвольте, я всё переделаю, дайте последний шанс?
Клара, наконец, поняла причину отчаяния веятельницы — и улыбнулась:
— Не надо, Магноли… Магноли-шу. Дорисуете мизинчик?
Иллинойцы крайне гордились своим рангом в касте, а он обозначался суффиксом.
— Спасибо за честь! — Мастерица просияла.
Но не успела Клара снова улечься, как послышались нервные голоса: кабинет был отделён от прихожей занавесью из крупного жемчуга, и за ней кто-то с кем-то ругался. В комнату с фонтаном ворвался Тиралик, быстро поклонился и затараторил: