У портала Кибер остановился. Плита закрывала проход наглухо, многотонная, недвижимая, словно простояла здесь тысячи лет и срослась с известняковыми наличниками.
— Надо слово произнести, — подсказал Джон. — Но я его говорить не буду.
— Слово неизвестно, — пожаловался Кибер.
И ведь он тоже сканировал… Зачем, интересно, это Железяке — ничего же не чувствует? Ах, Ривер, Ривер!..
Она осуждающе стрельнула глазками и шепнула в микрофон:
— Джеронимо.
— Джеронимо! — на полной громкости повторил посланник.
Треугольник пошёл мелкой дрожью, посыпался песок. Джон немного отстранился от экрана, как будто сооружение могло в любой момент рухнуть. На самом деле, пирамида была идеально сбалансирована, и даже если её специально отклонить в любую сторону — встанет прямо. А чтобы отклонить, нужна очень, очень большая масса.
Поднимая клубы пыли, плита отъехала в сторону. Изнутри пахнуло ледяным: датчики на экране показали пятнадцать градусов. Кибер сильно толкнулся, вскочил на порог.
Квадратная комната, всего метров пять в длину, по углам расположились фигурные колонны. Первая изображала длинноногую девушку в мини-юбке: бутафорская форма полицейского чуть не лопается на груди, по которой разметались длинные волосы. Когда-то они были рыжими, судя по остаткам краски.
Вторую составляли галстуки-бабочки невероятных фасонов и расцветок. Впрочем, краска и тут слезла, лишь кое-где проглядывали полоски и горошки. Третья колонна походила на звуковую отвёртку, но инструмент отличался от того, каким пользовался теперешний Доктор: толще, меньше кнопочек.
— Фиксирую запах, — загудел Кибер. — Предположительно, еда.
— Заварной крем и рыбные палочки, — кивнул Джон.
Ему было неуютно, странно, словно по собственной могиле топчешься. На нижнем ярусе любой пирамиды содержатся базовые воспоминания — первое увиденное лицо, первое понравившееся блюдо, любимое словцо, планета, на которой оказался сразу после регенерации.
Здесь стенные росписи изображали гигантскую снежинку с глазом посередине — корабль атракси, с ним Одиннадцатому Доктору пришлось выяснять отношения на крыше в свой первый день.
Джон не помнил этого. Видел, составляя каталог. Неужели и его теперешние впечатления когда-нибудь разберёт по частям преемник? Попытается понять, что двигало Доктором, когда Вселенная висела на краю гибели? И нос у статуи Клары облупится…
Нет, лучше не представлять, как тебя испепеляет энергия регенерации.
На полу между колонн валялись воспоминания из других пирамид, от некоторых шариков остались осколки; дорожка из них вела влево, к лестнице. Кибер пытался всё собрать, но Джон приказал: «Не отвлекайся». Можно и потом навести порядок.
Перед Кибером распахнулся лифт. Второй этаж ни к чему посещать: там футбольное поле, по краям которого возвышаются до потолка стопки книг, а в углу — новогодняя ёлка с кучей коробок, обёрнутых фольгой. Любил Одиннадцатый играть в мяч, читать и делать подарки.
Табло отсчитывало этажи. Загорелась цифра «три», звякнуло, и двери разошлись. В полумраке угадывались массивные шестигранные опоры, опутанные проводами, тускло мерцали мелкие огоньки. Судя по датчикам Кибера, влажность достигала 95 %. Пронёсся трубный звук: похоже на брачный зов тирекса.
Посреди прохода встал жёлтый рог толщиной с человеческую голову. За ним виднелись маленькие глазки в складках зелёной кожи и ещё два рога, подлиннее. Дальше распускался веером костяной гребень, размером напоминающий павлиний хвост. Животное приоткрыло изогнутый клюв и издало рокот, низкий, требовательный.
— Трицератопс хорридус, — определила Ривер.
— Опасность нападения. — Кибер поднял руку со встроенным стазером.
— Погоди, не стреляй, — остановил Джон. — У тебя воспоминания были, брось ему.
Механические пальцы вынули из саквояжа алый шарик, он покатился между похожих на брёвна ног динозавра. Тот по-бычьи нагнул голову, развернулся всем корпусом, двухметровым хвостом так врезал по дверям лифта, что кабина затряслась. Проследил за красной игрушкой, которая мышью бежала к опоре — и потопал туда же, грохоча копытами.
— Забавный! — удивлённо рассмеялась Ривер. — Ну посмотри, несёт тебе апортик обратно, разве не прелесть? Как ты можешь шагать мимо, глянь, милота же!
Но Кибер равнодушно отвернулся и направился к стеллажам у ближайшей стены. Трицератопс семенил сзади с утробным рокотом; клюв бережно держал игрушку. От поступи животного картинка на экране вздрагивала.
— Железяка, — бросила Ривер презрительно.
— У меня имеется живой мозг, но ни умиления, ни привязанности я не испытываю, чувства заблокированы. Чувства — боль. Боль мешает.
— Да знаю, знаю. Всё равно железяка.
— Хватит! — Джон оборвал ссору на корню и сказал в микрофон: — Тебе нужен двадцать второй стеллаж, пятая снизу полка. Забирай инфу по Паутине и быстрее назад. Не нравится мне обстановка.
На стёртых восьмиугольных пластинах пола то тут, то там валялись бесхозные шарики — сплошь красноватые, серые — и кучки осколков. Если здесь постоянно носятся динозавры — как сумели не задеть, не растоптать воспоминания? Или их недавно выложили? Но кто и зачем?..
— Искомая полка обнаружена. Имеется семнадцать отрывков с нужной темой, «Паутина Времени». Вычленяю содержащий данные по Неклиде. — Механические пальцы сомкнулись на чёрном шаре с оранжевыми прожилками. — Нашёл требуемое. Возвращаюсь.
Кибер повернулся… И замер: на него смотрел раструб пушки, а за пушкой стоял… Нет, только не это!
Далек.
Далек с первого взгляда казался необычным: вроде та же перечница-конус, те же пупырчики опоясывают её рядами сверху донизу, та же лысая жестяная макушка-башня. Но из всех щелей торчат провода, корпус в пятнах ржавчины, и пушка-глаз трясётся, ходит из стороны в сторону. Послышался дрожащий, непримиримый голос:
— Ты добрый? Ты абсолютно добрый?
Ривер оттолкнула Джона и выдохнула в микрофон:
— Смотри не начинай стрелять!
Судя по её приоткрытому от тревоги рту и сведённым к переносице бровям, шансов у Кибера немного: далека не уложить обычным оружием, а сам он пробивает любую броню.
— Я — добрый, — отчеканил Кибер.
— Докажи! Докажи-ии!
Перечница принялась нетерпеливо ездить вперёд-назад. Между округлой башней и корпусом проскакивали молнии, пушка выписывала кренделя. Но сомневаться в меткости не приходилось: далеки — стрелки отличные. А тут расстояние два с половиной метра, прятаться негде. Враг просипел:
— Ситуация. Ты завёл щенка. Твоя пожилая хозяйка требует его утопить. Кого убьёшь?
Ривер оторвалась от экрана, с негодованием указала на него растопыренными пальцами:
— Тут всё просто! Хозяйка старая. Собака молодая, проживёт дольше. Хозяйку убиваем.
Джон потёр подбородок:
— Откуда далек вообще взял подобные вопросы? Что там за книги на футбольном поле, не смотрела?
— Кого ты убьёшь? — настойчиво повторил тот, подъезжая ближе.
Кибер отступил, стукнулся спиной о полки; зазвенело. Торопливо прогудел:
— Собака является разумным существом четвёртого класса, пожилая женщина — разумное существо третьего класса. Собака обладает менее развитым мозгом, убиваем её.
Далек дёрнул пушкой влево-вправо — и наставил её прямо в лоб.
— Неправильно! Неправильно! Надо убить в себе раба. Ты недостаточно добрый! Уничтожить!
— Бросай! — крикнул Джон.
Чёрный шар прянул в воздух. Пол сотрясся, подлетела туша с рогами, клюв клацнул о стекло…
И раскрылся в беззвучном крике. Трицератопс рухнул на бок, дёргая ногами. Далек вертел башней, стрелял ещё и ещё. Но только сбивал полки, обдавая шрапнелью из осколков: Кибер бежал к лифту.
Джон впился в экран, Ривер зло тёрла ресницы — уже успела себе навоображать, как будет дрессировать нового питомца. Конечно, жалко динозавра…