— Пожалуйста, сходи в Одиннадцатую пирамиду… Властелин.
«Тварь такая», — добавил, слава Омеге, не вслух.
Тот поднялся не спеша, потянулся, бросив: «Последний раз соглашаюсь», вальяжно направился к лифту. По дороге его нагнала Ривер, протянула золотой ободок с алмазом-камерой.
— А, решили подглядеть за мной? — усмехнулся Колюч… Властелин, то есть.
— Можешь не надевать, придёшь — просканирую, — мстительно предложил Джон.
Больше возражений не последовало, ободок оказался на лысой макушке.
А жаль. Так хотелось просканировать.
Когда лифт уехал, Джон подошёл к рабочему столу, чтобы разобрать результаты из Цеха Мышления, оставленные беднягой Кибером. Хромированные диски, похожие на карманные часы, пахли техническим маслом. На циферблатах прокручивались мини-фильмы, и они оказались очень занятными.
Первый и второй показывали, что и клапан, и остальные части регулятора исправны. У старушки обнаружилось больше шести десятков мелких поломок, но ни одна из них не могла привести к полному отказу всех систем.
Джон поднял третью идею. За выпуклым стеклом в черноте космоса плыла планета-призрак, сквозь неё просвечивала огненная корона Лампаданоса. Лишь верхушка туманной планеты не пропускала лучи, но оставалась тёмной, плотной. Изображение многократно увеличилось, и стало понятно: верхушка — космическая станция, которая ощетинилась радарами и покрыта сеткой солнечных батарей.
Вот оно что! Иллинойцы использовали энергию светила и творили вокруг себя удобный мир из связанных частиц. Каждая вещь в Небесных Палатах имела свой «негатив» на станции: чтобы чему-то проявиться здесь, там такой же по объёму и форме кусок пространства должен исчезнуть.
И наоборот, если нужно избавиться от мусора, только задайте координаты, и приборы станции проявят его у себя, а вам не придётся выносить ведро. Отличное решение проблем! Но нет ли у него обратной стороны?
Джон взвешивал в ладонях диски, не понимая, как их сопоставить. Наконец отложил, взял со стола тёмно-фиолетовый шарик неясного ощущения, тревожащий, вибрирующий в пальцах.
Ничего не сломано… Но Доктор постоянно слышит какой-то звук, очень знакомый звук…
Джон повертел перед глазами шарик: ну конечно! Это же две ноты, две бесконечно повторяющиеся ноты из «туу-у-тум», лязга тормозов, который всегда раздаётся при посадке.
Когда нужно переместиться на новое место, ТАРДИС собирает себя на нём из подручных частиц. Однако, если она материализуется на Неклиде, на станции автоматически дематериализуется участок пространства, ей соответствующий — там появляется «тень» ТАРДИС.
Получается, что раздваивается её временная линия, способность влиять на события. А это запрещено темпоральными схемами, потому как считается попыткой «пиратского копирования» и приводит к ликвидации «пиратской» копии.
ТАРДИС уничтожает свою тень, но тогда, из-за связанности альфа- и бетта-частиц, уничтожается основная ТАРДИС, чего она допустить не желает, и отскакивает на долю секунды назад. В результате старушка зависла между материализацией и дематериализацией, не может до конца ни исчезнуть, ни проявиться.
Джон застонал. Подскочила Ривер, спросила:
— В чём дело?
— Я понял. Понял, где поломка.
— И?
— Помнишь, я говорил, что симбиотическая связь есть, но она как бы мигает? Старушка словно очень сильно занята, не отвечает на запросы? На самом деле, ТАРДИС была слишком занята материализацией-дематериализацией, скачками на доли секунды назад, движением к самоликвидации и избеганием этого. «Как будто танцует вальс с кем-то». Она танцует вальс со своей тенью. Смертельный вальс.
Ривер смотрела непонимающе.
— Старушка замкнула себя в супертугую временную петлю, чтобы не погибнуть. Всё из-за иллинойцев, их связанных частиц.
— А чего делать-то?
Джон вздохнул. Если бы он знал! Попытался ответить:
— Надо помочь ТАРДИС окончательно исчезнуть. Или помочь ей проявиться. Но провернуть это лучше извне, а как — ума не приложу.
Чтобы извне дематериализовать или проявить ТАРДИС, придётся-таки выйти и найти средства к этому. Выходить нельзя, если снаружи фиксированный момент истории. Замкнутый круг… То есть петля.
Пока он думал, Ривер закричала:
— Эй, глянь, внешнее наблюдение заработало!.. Нет, выключилось. Зуб даю, мелькнула картинка, Доктор заметил на экране что-то!
Из отверстия в стене напротив показался новенький шарик, по системе труб скатился к переполненному стеллажу; встал на желобке первым, перед бирюзовым, подтолкнув остальные. Джон схватил его, опустил в ячейку на консоли.
На Главном экране появилось изображение: широкая аллея, вдоль которой по обе стороны возвышаются розовые деревья-кораллы. Перед кораллами на уровне роста человека протянулась гирлянда из узких разноцветных полотнищ: иллинойцы нарядили улицу после прилёта гостей; когда Доктор первый раз выглядывал, флагов не было.
За гирляндой появилась мимолётная тень. Появилась — и тут же исчезла.
— Что это? — воскликнул Джон, всматриваясь.
Он перемотал восприятие на долю секунды назад, вычленил подозрительную картинку с тенью, увеличил. Ниже зауженных концов полотнищ виднелись восемь тёмно-бордовых лап, по толщине похожих на собачьи, а по форме стопы — на паучьи. Джон напрягся.
Сзади слышалось частое дыхание Ривер — разве могла она пройти мимо тайны? Никогда. Шёпотом, как в засаде на зверя, попросила:
— Подними изображение выше, ещё. Ага! Видишь, над красным флажком?
— Как будто головной убор, вершина кокошника? — Джон всмотрелся. — Только украшен он почему-то живым глазом.
Ривер вдруг вскрикнула «Погоди!», метнулась за стеллажи. Пояснила оттуда:
— У меня коллекция врагов Доктора, сейчас, сладкий… Нашла!
Вышла, покачивая бёдрами, торжественно протянула коричневый шар. Джон чмокнул её в щёчку и выхватил воспоминание, вставил во второе углубление консоли.
Образ прячущегося мигом достроился: торс паука переходил в человеческий, на запястьях у гуманоида имелись метровые отростки-ножи. Каждая рука сжимала ещё и металлический клинок. Багровое лицо обрамляла «корона»-кокошник, в которой вместо драгоценных камней кровожадно поблёскивали шесть глаз, а оскаленный рот был полон острых зубов.
— Ракносс! — восхищённо выдохнула Ривер. — Давно мы их не встречали, с Десятого воплощения, ага?
— Да, — подтвердил Джон, читая характеристику на экране: — По одному не ходят, нападают всей колонией, составляющей от нескольких тысяч до двух миллионов особей, питаются психической энергией разумных существ. Умерщвляют жертву, высасывая энергию из агонизирующего сознания. Способны как телепортироваться в пределах планеты, так и создавать туннель телепортации и преодолевать межзвёздные расстояния. Стали причиной гибели многих рас, в том числе иллинойской на Валладариане. Побеждены Молодой Империей в Тёмные Времена…
— Мы же и находимся в Тёмных Временах! — прервала его Ривер. — Ещё не побеждены. Ну, новое приключение? Спасаем планету от паучков. Разрабатывать план будешь, или как всегда?
Бестия откинула волнистые волосы небрежным, но точным жестом, поправила бластер на поясе, улыбнулась довольно, чуть не мурлыкая от предвкушения. Сложные миссии — это её.
Да, пожалуй, ракноссы в один присест сожрут планету и Клару вместе с ней. Надо выбираться, но как? Доктор подошёл к дверям ТАРДИС, распахнул их: по-прежнему кирпичная стена.
Джон застыл перед Главным экраном, пытаясь отыскать в добротной кладке хоть щёлку. Тут в ноги бросилось нечто круглое и мягкое; он отшатнулся и изумлённо уставился вниз, на желтоватое создание в форме яйца, с толстенькими ручками и ножками. Оно пропищало:
— Мы не ели два дня, не пора ли подкрепиться?
— Жирок! — воскликнула Ривер. — Иди отсюда, не до тебя.
— Кушать, кушать! — жалобно протянуло создание.
Джон строго указал влево, на дверь в Область Снов. Жирок тяжело вздохнул, неуклюже помахал пухлой ладошкой и посеменил прочь, переваливаясь по-пингвиньи и колыхаясь, как желе.