Когда лодка выправилась, Доктор продолжил телепатическое сканирование.
Иллинойца звали Ныкатис-шу, он был смотрителем Центральной часовни Низвержения Богов, что при Матовом Дворце. После утренней Службы Отрекающихся Ныкатиса уволок вглубь дворцового сада глава строителей, Мялиус-ки, и начал сулить несбыточное: должность архипросветителя.
На резонный вопрос «не будет ли лорд-президент и Совет против такого назначения?» Мялиус оглянулся по сторонам и шепнул: он теперь лично станет лордом-президентом, причём навечно.
И работу поручил несложную, проехать в Сектор Ваятелей, благо духовный сан позволяет — пришлых там бьют, а служитель Храма подозрений не вызовет. Проследить за галлифрейским кораблём в форме синего кирпича и доложить Мялиусу лично, если кто-то ещё выйдет.
Ныкатис согласился. Но после поручения посыпались одно другого хлеще: догнать лодку главного ваятеля; рассмотреть Повелительницу Времени и передать её образ; задержать лодку.
Ныкатис делал всё, как приказали, и даже пропустил вечернюю службу, поручив её послушнику, а последние восемь часов неусыпно следил за галлифрейским кораблём. Получив известие, что Повелительница схвачена, поспешил к часовне, где укрылись заговорщики. Мялиус торопил. Ныкатис нарушил дорожные правила и взмыл в Верхнюю Треть, где разрешалось летать лишь военным кораблям. Он и так теперь преступник, возжелал чужого сана — чего терять?
Доктор послал импульс на сон и отнял пальцы от висков иллинойца. Тот повалился кулём на дно лодки, захрапел тоненько.
Значит, Клару схватили. Что собирается с ней делать этот Мялиус? Судя по намёкам о «вечном президентстве», хочет достичь бессмертия, используя генетический материал «галлифрейки».
Джон метался туда-сюда по Залу Контроля. Щупы выскользнули из телепатического монитора, всосались в диск над консолью. Пересилив неприязнь, передал в микрофон:
— Спасибо, Рассилон. Мы выбрали действительно единственно верную лодку, и движется она в правильном направлении, к месту, где заключена Клара.
Из динамика донеслось покровительственное:
— Давай-давай, хватай свою землянку да назад. Медная луна чистая, опасности нет. Но на Блеклую пятна нехорошие наползают, сизые.
— Что там сидишь, не возвращаешься?
— А ты посмотри.
Экран выхватил разрубленный электрощиток возле дверей лифта, железную коробку рассекли одним ударом, вместе с переключателями и проводами.
— Снова Грейн! — свирепо прорычала Ривер. — Вот почему Кибер не смог уехать — она сломала лифт, зараза!
— Я её выслежу, раз вам не по силам, — небрежно бросил Рассилон.
— Возвращайся! — Джон припал к монитору. — Опасно, вместе потом поищем.
— Хочешь примазаться к моей славе? — хмыкнули в ответ. — Займись делом.
Дел и правда накопилось чёрт-те сколько: управлять лодкой, восстанавливаться, обдумать ситуацию.
Глава 17
Ривер хлопала в ладоши от радости, что её приборчик пригодился — Доктор принял облик Ныкатиса, скопировав и кривой нос, и гнусавый голос, и замызганную сутану с цветными пятнами на животе и рукавах. Надел чепец, длинные бурые «уши» которого были словно обгрызены, «шмудли-дудли маскировщик» засунул в потрёпанную кожаную суму, повесил через плечо.
Пробраться в часовню, где держат Клару, убедить заговорщиков отпустить пленницу и быстрее везти к ТАРДИС. В каком бы состоянии ни находилась старушка, ТТ-щит она выставит, не даст ракноссам сожрать пилота и пассажира. А там разберёмся, как её материализовать или наоборот.
На главном экране проносилась феерия огней: светились башни в виде рогов антилопы и парусов, башни, похожие на острые ракушки, и тройные, заплетённые косицей. Их огибали пневмотрубы, мерцающие оранжевыми кольцами; на воздушных площадях танцевали фонтаны высотой до десяти метров.
Скоро всё это исчезнет, как не было.
Интересно — что если не дать ракноссам сожрать иллинойцев? Нарушится баланс сил, Императрица не сделает своей последней кладки, из неё на месте пылевого облака не образуется Земля?
Джон поднял шарик, который выкатился с ближайшего переполненного стеллажа. Внутри прокручивалось впечатление: ТАРДИС только села на аллею Небесных Палат, и Доктор выглядывает из дверей, оценивая обстановку.
За кораллами на холмике шумит детская площадка. Карусель, горки, качели — всё опутывает разноцветная паутина; между ними бежит карапуз лет трёх и кидает новые нити из игрушки-полумесяца. Мамаша не поспевает за сорванцом, приподняв пышное платье, спотыкается о тенёта.
Игрушка выпускает зелёную ленточку, малыш радуется, кружится, ведя её по воздуху — и обматывается с ног до головы, падает, собирая на себя паутинки. Скоро уже пёстрый ком катится с холма, он подпрыгивает и хохочет, а следом бежит мамаша, причитает, но тоже смеётся…
Джон накрыл ладонью шарик, поскорее убрал под консоль.
Десятый Доктор думал, что не спас Галлифрей, а уничтожил родную планету. Тогда он вспоминал и пересчитывал детей, которых пришлось убить. Не придётся ли и сюда возвращаться с костяными счётами?..
Гибель Палат свершилась давным-давно. Записано, не вымарать. Так же, как вулкан неминуемо накрыл Помпеи, — иллинойцы не уйдут от ракноссов.
Почему же настолько отвратительно на душе? Пол покрылся густыми чёрными лужами, ноги прилипают.
— Эй, сладкий, хватит мрачных мыслей, — упрекнула Ривер. — Посмотри, зал в смоле, не пройти. Может, приберёшься?
Едва добравшись до консоли, он погрузил руки по запястья в голубые кристаллы Интуитивной панели. Справа, возле лифта, появилась прозрачная ладонь. Джон принялся аккуратно подметать ею пол, старательно обходя шарики; парочку задел, и они безвозвратно исчезли.
Ладонь стирала смолу, осколки стекла, обрывки газеты и кругляш от противогаза. Смахнула ненужные больше диски с рабочего стола, белый измазанный скафандр в углу. Когда чисто, и думать проще.
Включилась внутренняя связь:
— Куда ты намерен девать шпиона? — поинтересовался Рассилон. — Надеюсь, не собираешься тащить с собой, чтобы любой встречный мог вас сравнить?
— Надо его скинуть вниз, нечего время тратить, — предложила Ривер. — Каждая секунда на счету, когда приземляться и перекладывать? К тому же его сразу кто-нибудь заметит, кинет фото в местную сеть — и мы пропали.
Закончив уборку, Джон увеличил на экране изображение ближайшей по курсу башни: площадка на узкой вершине была длиной в четыре шага. Указал на неё:
— Могу попытаться оставить иллинойца там, хотя… Упадёт, после гипноза-то. Но никто не скажет, будто мы не дали ему шансов.
Ривер кивнула, Рассилон пробурчал одобрительно. Чтобы запустить расчёт силы, с которой нужно швырнуть тело, Джон собрал шарики «расстояние до башни», «скорость лодки» и «вес иллинойца». Судя по семи красным лампочкам на Механической панели, свободных конвейеров в Цехе Мышления нет, придётся прерывать мысль «каких богов станет звать Ныкатис, очутившись на четырёхсотметровой высоте без распылителя».
Слева вдруг зашуршали двери. Кто сейчас может бродить в области Снов? Ривер рядом, с бластером наготове, Рассилон в Одиннадцатой пирамиде. Опять ангел?..
Распахнутые створки выпустили густое розовое облако. Из него выплыла длинноволосая блондинка с большими чувственными губами, кольцом в носу; на дырявых джинсах болталась дюжина цепей. Она сверкнула серыми, волчьими глазами, и потребовала:
— Не смей обрекать на смерть разумное существо! Оставь его в лодке.
Ривер спрятала за спину бластер, невинно улыбаясь, помахала ресницами.
— Вы заснули, доходяги? — раздражённо прозвучало по переговорнику. — Кого ещё там принесло?
Джон склонился к микрофону и уголком рта прошептал:
— Человечность.
— Носки Омеги! Опять.
Башня с удобной площадкой пролетела мимо, на экране за шпилями уже зеленело пятно Дворцового парка. Ныкатиса лучше устроить на дне лодки, чтобы не мешался; вернувшись к рычагам, Джон с затаённой надеждой взглянул на Человечность.