— Как ты поняла, что это я? — Иллиноец в погрызенном чепце извивался всем телом, сбрасывая путы.
— Очень сложно не догадаться, — фыркнула Клара, — зная тебя.
«Ныкатис» сжал ножные кандалы в сочленениях, те развалились. Раскрыл свою суму, выудил жуткое сооружение из большой гильзы и сплавленных гаек, сунул внутрь пальцы, чем-то щёлкнул. Под удивлённый вздох заговорщиков появился Доктор.
Дверь рухнула. В комнату вломились Навудон-шу, главная кормительница и… Кир.
— О боги, девочка моя, что с тобой сделал этот негодяй? — Фаяно-ма бросилась в сторону Клары, но споткнулась о лежащее тело и вскричала «Радарог!»
— Боголюбка! — раздалось из шкафа с иголками. — Не забывай, где находишься, не оскверняй сие место!
Кормительница не слушала, а наполнила невесть откуда появившийся шприц чем-то голубоватым и вколола Тиралику. Достала из-под юбки бинты, трубочки и склянки, продолжая перебирать всех богов. Зажатый клешнями Ныкатис исходил проклятиями. Фаяно-ма извлекла из раны зазубренный обломок, особенно выразительно произнесла: «Яроникей те в пятку! Ну и клешня!» — и торжественно водрузила находку на гору измазанных кровью лоскутов.
— Вы целы, леди Клара? — спросил Навудон-шу и подозрительно оглядел второго инопланетянина: — А это ещё кто?
— Называйте меня Доктор. Хотя, пожалуй, мы уже пойдём. Пока.
— Подождите, там ракноссы, — раздался надломленный голос.
Тиралик сел, зажмурился от слабости и попытался сорвать с шеи трубочки. За что тут же получил по рукам от Фаяны-ма.
Он встал рывком, не обращая внимания на кормительницу. Пошатываясь, двинулся к Навудону-шу:
— Отдай скипетр, теперь я лорд-президент. Кстати, ты арестован. Половина заговорщиков — веятели.
Доктор тихонько подтолкнул Клару к выходу:
— Пойдём.
— Какие ещё ракноссы? — упёрлась та. — Ты можешь вызвать ТАРДИС сюда?
— Не могу, она не совсем исправна. То есть совсем неисправна, но спрятаться там можно. Пошли, пока есть шанс добраться.
Тиралик попытался отобрать скипетр, однако Навудон-шу не собирался ничего отдавать, а завопил:
— МРОМ твоя «гениальная» дочь построила. Ты сам — заговорщик!
— Нет! Твой сын её совратил.
Фаяно-ма сделала ловкую подсечку — и спорщики свалились на пол. Она подобрала скипетр:
— Поскольку вы оба под подозрением, власть принимаю я.
Пока шла потасовка, Кир выудил свой распылитель и закричал:
— Тихо, смотрите!
Появилась голограмма: посреди разгромленного продуктового магазина мелькали круглые багровые спины с узором в виде креста. Стражник в сверкающем скафандре поливал всё вокруг лучами из лазера.
Окно его шлема окрасилось синим; существо, похожее на человека, но с паучьим брюхом, отступило. С длинной клешни скатывались сизые капли.
Стражник рухнул, его квантовая броня была цела.
— Неужели они могут телепортироваться по частям? — простонал Тиралик.
Все в часовне прекратили борьбу и смотрели на дрожащую картинку.
Сектор Ваятелей, Корсетная Аллея, в отдалении парят плиты Здания Социальных Выплат. Посреди улицы то появляются, то исчезают тёмные фигуры, по ним бьют лазерные лучи из ларьков-кораллов. На брусчатке лежит растерзанная женщина и прожжённое бордовое тело.
И вдруг огонь прекратился. Фигуры проявились, поползли к закрученной башне.
— Эй, что такое? — возмутился Навудон-шу и поднял свой распылитель. — Лорд-кастелян, почему прекратили огонь?
Возникла ещё одна голограмма. Тесная комната с множеством экранов, блестящих алмазной пылью, из-под перевёрнутого кресла торчит безвольная ладонь, рядом валяется шлем со стразами. Изображение закрыло тёмное остриё, на которое налипла яркая пыль — и всё исчезло.
— Они нашли Секретную Комнату, — озвучила общий ужас Фаяно-ма.
Все молчали.
— Как система наблюдения могла прошляпить чужой корабль? — сокрушался Навудон-шу.
— Ракноссам не нужны корабли, — покачал головой Доктор. — Они создают туннель телепортации и попадают туда, куда им хочется. Одна Императрица путешествует со всеми удобствами.
— Значит, это последняя ночь Небесных Палат, — сказал Тиралик. Он подхватил из дрожащих, обмякших рук Навудона-шу скипетр; алмаз вспыхнул, настраиваясь на волны мозга нового хозяина.
Кир сорвал у себя со скулы иконку, охнул от боли — и взглянул на Клару с надеждой щенка, которого несут в мешке к речке, а собратья скребутся вокруг и скулят:
— Но мы же не погибнем, правда? Вы, Повелители Времени, вы же можете нас спасти?
Послышался смех. Тина тряслась в истерике:
— Ты просишь у них помощи? После моей машины? После всего, что мы сделали? Не будь идиотом.
— Я совсем не обиделась, — заверила Клара. — Просто я не…
— Конечно, они нам не будут помогать! — Тиралик указал на её недорисованный мизинец. — Какому недоучке вы, веятели, поручили маникюр?! Неужели непонятно, ногти — это очень важно.
— Нет, дело в твоём Гапониусе, — разозлился Навудон-шу, — с его наволочкой. Креативные идеи, понимаешь ли!
— Как ты назвал профессора?!
— Глупости, всё было чудесно, — возразила Клара. — Дело совсем не во мне…
Тиралик посмотрел на понурого Доктора, кивнул и сказал:
— Понятно. Принцип Невмешательства. Нам суждено быть съеденными ракноссами, так? У вас записан этот момент, и менять вы ничего не собираетесь.
— Но галлифрейцы же пришли, и именно сейчас! — крикнул Кир. — Зачем тогда?
— Да, зачем? — Фаяно-ма упёрла руки в боки.
Освобождённая матерью Фелина-ма прекратила причитать, снимая оковы с «несчастного отца Ныкатиса-шу», и благоговейно взглянула на инопланетян.
— Доктор, сделай что-нибудь, — собрала бровки Клара.
Джон сгорбился у консоли, вцепившись в собственные волосы. С главного экрана умоляюще смотрели шесть пар глаз. И как теперь объяснять про Паутину Времени и фиксированные точки? Как объявить, что всех присутствующих, кроме Клары, в ближайшие часы выпьют ракноссы, и это не изменить?
Отвратительно говорить. Но и врать — тоже отвратительно.
«Нельзя соваться на незнакомую планету без расчётов ТАРДИС» — следовало бы выбить на каждой пирамиде стофутовыми буквами. Здесь, в Небесных Палатах, прогиб ткани пространства-времени. Вмешаться — значит её порвать. Приговор вынесен, и вынесен тысячи лет назад. Осталось о нём объявить…
Но что-то было неправильно. Не все глаза смотрели на Доктора, одной пары недоставало: Тиралик пробирался к выходу, сжимая скипетр со светящимся алмазом, и уже схватился за ручку двери.
Джон кинулся настраивать телепатический монитор. Расстояние до действующего лорда-президента пять и тридцать четыре сотых метра, слишком далеко. Да ещё мешали растерянность, паника, надежда окруживших иллинойцев.
Щупы ушли в экран, потянулись к Тиралику.
— Какую свинью этот синекожий задумал подложить? — настороженно спросила Грейн.
Она подалась ближе. Собаки прижали уши, их рык ещё не вырвался, но ощущался селезёнкой.
На телепатическом экране засветился город с чёткими контурами, раздельными башенками, с детально прорисованными флюгерами на них. Мысли Тиралика были прозрачней капли росы.
Такая роса расползается на буреющих листьях после кислотного дождя: мысли отравило отчаяние.
По низу экрана вспыхивали слова, написанные летящим почерком: «Галлифрейцы не дадут нашему народу и шанса. Все должны погибнуть. На этот раз».
Тиралик глянул на Клару, у которой на пальце примостился Арки. «А выглядят-то совсем как мы».
Перед его внутренним взором возник образ маленькой Тины. «Я слишком разбаловал её. Была бы жива мать… То «купи мне чехольчик от Гучини-ши», то «убери это платье». А теперь Тина погубила все Палаты. Нет: я погубил. (Хорошо, так, лишь бы не думать о плане)».