Джон не отвечал: закрыв глаза, он впился пальцами в рычаг. Рядом стояла большеротая блондинка, держала за руку и чуть заметно улыбалась. Мягкий свет, как солнечный на закате, струился из её груди, окутывал обоих.
Доктор решил использовать прибор-маскировщик, чтобы превратиться в Императрицу Ракносс. Для этого понадобится собрать воедино массу, хотя бы примерно равную массе шестиметровой паучихи, ментального сигнала от одного разума тоже маловато, голос матери ракноссов должен звучать мощнее. Генетический материал из обломка клешни подошёл, но Джон изменил настройки прибора, пользуясь памятью Десятого о встрече с Императрицей.
Неминучий положил широкую голову на лапы и прикорнул. Грейн поднялась, глянула в окно. За плоскими вершинами перевёрнутых пирамид, над застывшими барханами, висел город. Его точёные башни теснились друг к другу, словно страшась окружающего безлюдья, между ними сновали крошечные лодки.
Слева от первого города появился другой, поменьше, и ещё два виднелись справа. Пустыня полнилась миражами.
Марево, что всегда застилало даль, расступилось. На горизонте угадывались синеватые контуры: горы? Нет, за песчаными дюнами — другие пирамиды, тоже перевёрнутые. Судя по записям в архиве Четвёртой, это будущие регенерации, откуда приходят облака снов. Вот бы добраться туда! Вряд ли сознание Доктора достаёт настолько далеко. Не найдёт, не сотрёт. Отличное место для постройки нового оплота.
А если Пресвятая благоволит взять власть теперь же, пока Джон со своей блондинкой не очнулись?
Задержав дыхание, Грейн осторожно поставила ногу между двух разлёгшихся псов. Те не шелохнулись. Хорошо. Ещё шаг к желанной консоли. Ни рыка, ни скрежета зубовного.
Вот и Рулевая панель!
Схватив с её края пульт, Грейн сунула его в мешочек-кошель на поясе. Она тихонько вздохнула. Пот лился градом, как после боя. Получилось! Завязала тесьму, а то ещё выпадет добыча.
И вдруг почувствовала: на неё смотрят.
Блондинка чуть улыбалась, понимающе и мудро. С юного лица нисходило что-то неземное, благоухающее, оно лилось в пространство, как елей со старых образов. Серые глаза блеснули жёлтым — и Грейн сама потянулась к тонким пальцам, унизанным кольцами.
Правую руку по локоть укутало тепло, боль прошла. Размотала тряпицу: на месте двух длинных ран от клыков розовели свежие рубцы.
А после накрыл золотой свет, и Грейн не смогла уже быть чем-то отдельным, но стала частью Круга. И голос её влился в хор, и подхватил дивную песню, которая звала, ласкала, требовала и гладила по головке.
Ракноссы услышали Зов. Ракноссы явились. Сад двигался. Тёмная масса подминала водоросли, протыкала плоды ногами-кольями.
Посреди битых колоколов, огромная и строгая, стояла Её Величество Императрица.
— Дети мои! — сказала она, запрокидывая голову. Рот не закрывался, мешали клыки; глаза с багряной короны строго глядели на каждого из детей. — Зачем вы явились сюда, где я уже сделала кладку?
Теперь Тиралик понял, что значит Совет Галлифрея: когда все личности касаются друг друга и сливаются в одну, интересы каждого перетекают из мозга в мозг, как вода в соединённых сосудах.
Ты прав, он прав, все правы.
И есть Главный. Тот, кто неоспоримо мудрее, древнее, кто искренне хочет помочь. Твоя самая важная проблема для него — лишь сломанный куличек из песка. И для тебя — тоже.
У иллинойцев никогда не было настоящего Совета, главы каст только играли в него.
«Самое обидное — что и не будет. Мы просто не умеем т а к».
Навудон-шу. В пять лет подружился с девчонкой-ваятельницей. Она могла сделать кубик, он — нет. А он так любил кубики! Ходил, выпрашивал, а девчонка обзывалась «пукальщиком» и колола в ногу своим челноком. Своим гадким, ненавистным челноком. И с тех пор ваятели поперёк горла; везде лезут, мешают. Особенно их глава…
Клара вовсе не галлифрейка, она с Земли! С планеты, которая ещё не возникла, но будет красивее и щедрее Неклиды. Обходительный «римлянин» землянке, оказывается, сразу понравился, если бы не записка о том, что он замышляет заговор, Клара не сбежала из «креветки»…
Это Тина подложила записку. Свадьба: пышные букеты белых роз, фата во всё небо, сыпятся рис и лепестки, фонтан из голубого игристого вина, и они с Киром кружатся, кружатся, кружатся в воздухе… Старалась, делая лодку для папочки, но Мялиус уже пообещал отменить несправедливый древний закон, поэтому и сунула бумажку на бархатный пуфик…
Мялиус. Строителей считают низшей кастой. Надоело! Они содержат в порядке станцию, системы обороны, всё в Небесных Палатах построено с помощью призм. А уважение и почёт достаются веятелям с ваятелями, как «мастерам утончённых искусств». Обидно: мало того, что у строителей цвет одеяний зелёный, так ещё и лицо в зелёный красить. Ну нет у нас разных рас, как на Галлифрее, и чего теперь? Сиди каждый день на заседаниях, никто всё равно не слушает…
Круг заколебался, готовый распасться. Речь Императрицы сбилась, по лапе прошли цветные полоски.
Ракноссы сейчас догадаются!
«Всё в прошлом. Никаких больше оскорблений», — неслышно, но мощно прошлось повеление Доктора.
«Можно Киру с Тиной жениться?» — встряли два юных голоса.
«Нашли время!» — ответил Тиралик одновременно с Навудоном-шу.
«Кир уже разлюбил за обман. Потрачено». — «Да Тине и не особо хотелось. Слабак».
«Нет-нет-нет, прекратите, после!» — прикрикнул Доктор.
Чёрная масса всколыхнулась, подползла ближе. Полмиллиона профессиональных убийц подняли клешни, изумлённые явлением своей Императрицы на этой затерянной планетке, так далеко улетевшей от населённых галактик. Не морок ли это? Действительно ли детей зовёт Мать?
«Вот сейчас бы материю вокруг и декогерировать, раз все паучары тут собрались», — предложил Тиралик.
«Нельзя, они тоже живые разумные существа, — сердито ответил Доктор. — Давайте обойдёмся без жертв».
«Странно слышать от вас о гуманизме. Не галлифрейцы ли вырезали из истории целые народы?»
«Да, ты ещё, Фаяно-ма! Здесь хоть кто-то хочет выжить?»
«Боголюбкам не терпится попасть к своим богам».
«О-о-о! Какой нужный артефакт — Перчатка Рассилона».
Императрица смеялась, показывая клыки. Но сказать хоть что-нибудь у неё не получалось.
Ракноссы потихоньку стали разбредаться. Многие из них заскочили во Дворец, судя по паническим заголовкам в наросети; десяток пауков нашли Термы и теперь веселились, гоняя маникюрщиц по саунам.
«Интересно, почему Пифия говорила доверять лорду-президенту, а не «второму»?» — размышляла Клара.
— Да потому, что на момент твоего выбора лордом-президентом стал главный ваятель. Извини, постоянно путаюсь во временах. Я с вами, руки дайте.
Старушенция бесцеремонно вклинилась между Доктором и Тираликом, его пальцы крепко сжала ладонь, измазанная чернилами.
«Ни слова о зарплате», — предупредил Навудон-шу.
«Обещаю».
С Пифией Круг как будто заново замкнулся, стал цельным, все разумы прекратили толкаться и бомбардировать других обидами, слились в единое существо.
— Дети мои! — закричала весёлая Императрица. — Ради ваших будущих братьев приказываю: уходите из этой звёздной системы. И закройте путь навсегда. Иначе неокрепшие малыши попадут на обглоданные земли. Идите!
Тёмно-красная масса всколыхнулась — и хлынула в центр круга из колоколов. Пауки тянули острые клешни, скалили клыки.
«Они нападают! — Тиралик дёрнулся, пытаясь вырваться из крючковатых пальцев Пифии, дотянуться до скипетра. — Отпустите меня, надо дать приказ на «Монолит», ну!»
«Не паникуйте. — Спокойствие Доктора накрыло, как тёмный плед — клетку с расшумевшейся птицей. — Детки пришли за поцелуем мамочки на ночь».