«Я болен. Ухожу по собственной воле, в здравом уме. Прошу никого не винить. В богов не верю.
Тиралик-да, мастер.
P. S. Всех вас люблю. Живите, мои дорогие».
Подчиняясь воле хозяина, прибор выстрелил девятью нитями, которые сплелись в белую розу из опала и малахита. В ней всё было идеально: тонкий узор прожилок, лёгкий изгиб стебля, приглушённое сияние напряжённых лепестков; даже удался чуть терпкий аромат.
Тиралик с покривившейся улыбкой отложил цветок на стол, прошептав: «Прости, Тина. Так надо».
И сжал зубами конец челнока, зажмурился.
Ударил лазер.
В агонии рука задела бокал, осколки разлетелись по мрамору, и прозрачное голубое вино смешалось с густой синей кровью…
Зал Контроля переполняла потрясённая тишина. ТАРДИС давно закончила транслировать реконструкцию возможных событий, и теперь портал возле лифта лишь мягко лучился. Сложно поверить, что и объяснение Тиралику про аномалию на флажках и верёвке, и его смерть — лишь результат расчёта. Старушка нашла вариант, при котором будет меньше работы.
Ривер кашлянула и делано бодро воскликнула:
— Ну, отличное же решение? Доктору нужно всего-то сказать пару слов, и проблемы нет.
Джон ломал в пальцах оторванный рычаг. Швырнув его об пол, повернулся к остальным. Ронни сразу отбежал в угол и сжался, Кибер спрятался за полку с шариками. Даже Рассилон недоверчиво поднял бровку и отступил со словами «чего-то ты сегодня бешеный». Джон выплюнул:
— Отвратительное решение! Ужасное. Нет, вы видели, как пафосно он умирает? Никому не позволено так пафосно умирать. Тем более, через год иллинойцы всё равно погибнут.
Джон грустно сгорбился.
Ривер подошла, примирительно улыбаясь, игриво обняла его и прошептала:
— Естественные причины-ы. Палаты сами погибнут, без тебя. Ты сдержишь обещание, никого не вырежешь в Ось, пальцем не тронешь. Пространство-время выправится без нашего участия, восстановит форму и не прорвётся. Всего лишь намекнуть Тиралику: его тут не должно быть, и Вселенная спасена-а. Никакого геноцида, Джон. Никакого вранья.
Джон вырвался, рыкнул в бешенстве:
— Ты видела позёрское «P.S.»?! «Люблю, живите!» А жить-то они и не будут. По-твоему, это — не враньё? Что тогда враньё?
Ривер поставила руку на крутое бедро, усмехнулась, посмотрев искоса:
— И-и-и — наши действия?
— Уйдём. — Джон повернулся к пульту, начал решительно щёлкать тумблерами. — Не расскажем ему. Уйдём молча.
Рассилон фыркнул:
— Ты ведёшь себя по-идиотски. Впрочем, как всегда. О, коллапс Вселенной? Ерунда. Главное, спасти одного человека. Нет, о чём это я, какого человека? Никчёмного иллинойца, неспособного переступить порог ТАРДИС.
Джон пробормотал:
— Мы вернёмся, через год. Выход наверняка есть. Я не дам Тиралику умереть. Не так пафосно, дудки!
Все с минуту смотрели недоумённо; потом Ривер начала звонко хохотать. К ней присоединился мощный смех Рассилона и ржавое кряканье Кибера, только мальчик в замешательстве вертел противогазом. Подойдя к Джону, он подёргал за полу сюртука:
— Скажи, а Вселенная точно не рухнет?
— Не рухнет, малыш.
Джон беспечно пожал плечами и незаметно скрестил пальцы.
Глава 30
Девочка-киборг оказалась любопытной. Слишком любопытной и потрясающе беспечной. Сколько ни предупреждала её Грейн, что и словом не стоит перебрасываться с Повелителем Времени, нужно скорее залезать в свой «батискаф» и стартовать — Аника не слушала. Она очень заинтересовалась ТАРДИС, сама попросилась внутрь, «увидеть чудо галлифрейской техники». А когда пустили, всё осмотрела, залезла под консоль, сбежала по лесенке на первый этаж и принялась перебирать торчащие провода.
Между тем Клара обиженно выговаривала Доктору:
— Бал не может подождать, снова отлетит ресница или сломается ноготь. Кто тебя там в России так настырно зовёт?
— Хм. Девятнадцатый год двадцать первого века. Есть пара предположений, правда, они вряд ли тебе понравятся.
— Девушка, да? И когда ты успеваешь их цеплять?
— Клара…
Аника поднялась на мостик. Улыбаясь уверенно и открыто левой половиной лица, сказала:
— Корабль очень старый, но я могу его отремонтировать.
«Опомнись! — закричала Грейн у неё в голове. — Не смей здесь оставаться, беги!»
— Ладно, попробуй, — проворчал Доктор. — Только ничего не трогай.
«Опасно, говорят тебе! Почему меня не слушаешь?..»
На следующий день — вернее, ночь, ведь континент арахнойцев был на другой стороне Неклиды — посреди плато между Мокрым Хребтом и морем жалась кучка воинов, женщин с детьми и старух. Над их головами сияли узорные листья платана. Кое-где плетение почернело и начало проседать, его подпирали копья и пирамиды из камней.
В Покров ударила чёрная струя. Вообще-то, это был поток обратных фотонов, который вырвался из распадающейся чёрной дыры и достиг поверхности этой планеты, чтобы чего-нибудь разрушить. Но местные называли ночной кошмар попросту, Стощупальцевым Осьминогом.
Свет от Покрова поглотил обратные фотоны, получился вакуум. Однако тёмные струи сегодня были особенно мощными: сразу ударила вторая, третья, ткань замигала — и порвалась. Налетевший с моря ветер раскроил её пополам, задёргал погасшие обрывки, камни и копья рухнули.
Арахнойцы завопили. Щупальца Осьминога хлестали по спинам, съедая одежду и обжигая плоть.
И тогда ночь стала светлее. Небо закрыла гигантская креветка, она светилась ярче, чем угасший Покров, и со всех сторон, как усики и лапки, били мощные лучи прожекторов, которые растворяли потоки излучения.
Ракообразное снизилось. В его брюшке открылся люк, оттуда выпал пучок сверкающих нитей, каждая держала ящик или жёлтую капсулу. Нити бережно опустили ношу на землю и исчезли.
Один ящик не удержался, грохнулся на камни, разбился. Из него выкатилось пять кругляшей, пошёл запах ветчины.
Следующий пучок был более аккуратным, все ящики уцелели. За ним из люка выпрыгнула девушка с синим румянцем, в её причёску вцепилась огненная птица.
Последним на камни приземлился мужчина в слишком большом золотом воротнике.
— Двурукие колдуны! — выкрикнула тётушка Анабельсаз, и вся деревня шарахнулась прочь. Однако круг света никто не покинул.
Полумесяц в руке у мужчины завибрировал. Племя попыталось отодвинуться ещё дальше.
— Да?
— Тиралик, сукин сын, тебе решение Совета не указ? — загремело в челноке. — Небесные Палаты не помогают местным, так решено!
— Палаты и не помогают, Навудон-шу. Я снарядил свой личный шаттл, это частная миссия.
— Тогда подвинь его или опусти, мне нужно место для парковки!
В небе, на котором никогда не было звёзд, показалась искорка. Она подросла и превратилась в гексагональный кристалл. За кристаллом, сигналя и норовя подрезать, неслась гигантская кукуруза.
Тиралик расхохотался, чем ещё больше напугал арахнойцев.
Тина шикнула на него и улыбнулась малышу с щёчками цвета салата, что прятался за рваную юбку матери:
— Смотри, его зовут Арки. Хочешь погладить?
Малыш осторожно выбрался из укрытия. Три ручонки он держал за спиной, а одну осторожно протянул к птице. Арки вёл себя хорошо, не клевался и позволил коснуться крыла.
— Гʼха! — воскликнул ребёнок, отдёрнув пальцы. Улыбнулся и провёл ещё раз по огненным перьям.
— Гʼха, гʼха, — начали передавать друг другу арахнойцы.
К Тине подкралось трое ребятишек постарше.
В светлом пятачке присела девушка с птицей, к которой тянулся лес зелёных ручонок. Над ними стоял Тиралик с охапкой одежды, не зная, куда это девать. Ещё два шаттла иллинойцев спускались в горную долину.
И никто не услышал слабого «дзинь», как будто рвётся нить паутинки, потому что услышать этот звук мог только Повелитель Времени.