— Я снова в нормальном состоянии. Ты вне конкуренции.
Она посмеялась, но казалась грустной.
— Ты далека от нормы.
— Что случилось? Ты сама не своя последние несколько дней.
Она посмотрела на меня, а потом на океан под нами.
— Я думаю, она ушла.
— Кто?
— Твоя мама.
Никси не упоминала о моей матери с тех пор, как перенесла меня к воротам в День Троицы Восемнадцатилетних. Я не переставала думать о ней, но не представляла, что Никси тоже думала о ней.
— Она ушла, — заметила я. — Я видела ее, когда попала к Вечному Водопаду.
Крылья Никси опустились, касаясь сзади земли.
— Значит, она никогда не вернется. Я ей больше не нужна.
Я развернулась к ней:
— Ты говорила, что она правила вами и заставляла делать то, чего вы не хотите. Я думала, что вы были бы счастливы избавиться от нее.
Она пыталась содрать с ногтей красный лак.
— Знаю, но сейчас я чувствую себя потерянной, и не имею цели. Я даже не могу отдавать воспоминания как Отабия и Мариза, потому что ты отказываешься пить кровь.
Я старалась не засмеяться.
— Это то, чего ты хочешь? Провести свою жизнь, принося мне украденные воспоминания людей для меня?
Она пожала плечами.
— По крайней мере, это будет для меня хоть каким-то занятием.
— Никс, ты все еще моя сирена, призванная помогать мне. У нас появилось несколько больших изменений в работе. Когда придет время, мне понадобится твоя помощь и способности. Я не смогу сделать это в одиночку.
Она моргнула.
— Ты обещаешь?
— Да, обещаю.
Она тихо махала высокими сапогами, касаясь скалы под нами.
— Тяжело терять ее дважды, не так ли?
— Что?
— Твоя мама, — сказала она. — Это разбило мне сердце, когда она умерла в первый раз, но потом ее дух был рядом все эти годы. И сейчас, будто она снова умерла. Я скучаю по ней.
— В этот раз было по-другому. Она выглядела умиротворенной и счастливой, когда проходила через водопад. Не тогда, когда нашли ее безжизненной в постели.
— Согласна. Это было ужасно.
У меня в голове будто щелкнуло.
— Откуда ты знаешь, что это было ужасно?
— Я была там. Она знала, что смерть приближается, поэтому позвала меня, и я была с ней до конца.
— Нет, она была одна в своей спальне. Тебя не было там.
Никси улыбнулась.
— Я притворилась ветром, чтобы ты не увидела меня. Ты сидела на качелях, на веранде. Я пролетала мимо тебя.
Я схватила Никси за руку, открыв рот.
— Ты была приятным розовым ветром?
Она кивнула и согнула затекшие мышцы.
— Кто, думаешь, помог тебе поднять ее в лодку?
Я удивилась так сильно, что возникло ощущение, будто брови хотят улететь со лба.
— Почему ты позволила мне посадить ее в эту лодку? Должно быть, ты знала, что она утонет.
— Мы — мои сестры и я — поклялись не показываться, пока тебе не исполниться восемнадцать. Твоя мать объяснила, что ты делала, — она закрутила пальцем рубиновые локоны. — Было мило то, что ты хотела привести ее к твоему отцу. Твоей маме нравилась идея о том, чтобы ее тело исчезло в океане. Она бы предпочла испариться в воздухе, но это было невозможно, не так ли?
Когда Никси говорила, произошло осознание.
— Та ночь. Это ты сказала тогда Трейгану, где я была? Вот как он узнал, что я тонула?
— Сдаюсь. Что ж, твоя мать попросила меня сказать ему об этом. Она избрала его твоим телохранителем, потому что он был самым быстрым русалом. И это хорошо, потому что даже он едва подоспел к тебе вовремя.
— Как я могла не знать обо всем этом?
— Твоя мама была экспертом в хранении секретов.
— Не шути, — проворчала я. — На протяжении всей моей жизни было секретом то, что она заботилась обо мне.
Никси взяла меня за руку. Ее когти прошлись по моей коже.
— Ее раздражало быть человеком. Она ненавидела это. Представь, если бы ты, узнав сейчас о нашем существовании, вернулась бы в человеческой жизни. Ни силы, ни способности летать, ни делиться с кем-то своей душой. И представь, что умирает твоя родственная душа.
Мое сердце пропустило удар, и я вздохнула.
— Именно, — сказала Никси. — Твоя мама была безутешна, когда Вирон умер. Она винила себя за все: за сделку с горгонами, чтобы стать людьми, что обещала тебя этой темной жизни в гроте, что сделала Вирона и себя такими слабыми, и это убило его и со временем убило бы ее и Ллойда. Она ненавидела себя и ту, какой стала.
— Меня она тоже ненавидела. Отабия дала мне это почувствовать самой.
— Ох, Яра. Не будь дурой. Задержись ты подольше, ты бы увидела, что это твоя мама просила Ллойда, помочь им защитить тебя. Твой отец, конечно согласился. Он любил тебя так же сильно, как и она, но твоя мама просила заклинание, чтобы уйти. Это была ее идея бежать и защитить тебя. Затем пришла беда больше. Ворота закрываются, у Ллойда отказывают почки, а Вирон погибает в этом огне. Она не могла больше этого выносить. Она думала, что обречена. Она думала, за что бы она ни взялась, становится только хуже.