— Лиора, — сказал он, но это не был ответ. Он говорил с ней. — Думаю, сейчас самое подходящее время.
Я отчаянно искала в комнате любые признаки света, светящейся сферы, хоть чего-нибудь, но это была лишь моя комната. Без единого признака духа.
Дядя Ллойд встал.
— Идем, леди, мы сделаем это в моей комнате.
Мы встали напротив одной из дядиных вырезанных из дерева панелей. Русалка, похожая на ту, что была внизу, была вырезана еще более замысловато. У меня возникло какое-то смутное видение разговора с женщиной, но затем оно исчезло.
— Как я раньше этого не заметила? — спросила я. — Русалка во всех твоих вырезанных фигурках — это Лиора.
— Ты не так много помнишь об этих фигурках, не так ли?
Я покачала головой.
— Что ж, тогда, — он прокашлялся и прохрипел, прислонившись к портрету. — Это может показаться неестественным, но отнесись к этому с пониманием. Через минуту она будет выглядеть более похожей на живую. Сосредоточься на ее глазах, — он заговорил на языке, который я не понимала и, казалось, читал стихотворение, когда проводил пальцами вдоль гребней и волн, которыми оказались волосы русалки.
— Я бы спросила, шутка ли это, но учитывая последние пару недель, что-то внутри подсказывает, что ты серьезно болен.
— Уверяю, Лиора готова показать тебе что-то, что никогда не видела ни одна живая душа. Помни все, что ты умеешь. Храни это не только в своей памяти, но и в душе. Это невероятно важно для того, чтобы выжить в День Троицы Восемнадцатилетних. Я объясню оставшееся, когда ты вернешься. Ей уже не терпится, — он произнес одно, последнее предложение на отрывистом, незнакомом языке, а затем отошел от портрета в сторону.
Я сделала глубокий вдох и уставилась на вырезанные из тика глаза напротив меня.
Когда яркий аметистовый свет погас, я выдохнула. Я видела жену дяди Ллойда на фотографиях, развешенных по всему дому, но она выглядела как человек. Сейчас она была русалкой-Фиалкой, красота которой захватывала дух, движение глаз, тела и жизнь.
В ее глазах отражались плывущие облака, мою грудь стянуло, прежде чем я смогла понять, что происходит.
Я была Лиорой, стоящей напротив водопада. Но в отличие от моих занятий с Трейганом, я могла отделиться от Лиоры, даже если переживала ее чувства. Точно так же было с Отабией.
Напротив меня ревел сверкающий, разноцветный водопад. Его вершина терялась из виду. Вода шептала что-то прекрасное.
— Все, что тебе нужно, это пройти сквозь него, — произнес ангельский голос.
Как бы ни было сложно оторвать взгляд от великолепного водопада, Лиора все же повернулась к говорящему.
Та женщина светилась словно солнце. В волосах у нее были вплетены цветущие виноградные лозы. Ее кожа сверкала, как вода, искрилась оттенками розового, лилового, фиолетово-голубого, зеленовато-желтого и золотистого. Женщина улыбалась, и Лиора подумала о бледном полумесяце в летний вечер — один из тех редких случаев, когда солнце и луна одновременно видны в небе.
Лиора знала, что она достигла места между жизнью и смертью. Она знала, кто была та женщина, и понимала, чем была переливающаяся стена воды.
— Там, за стеной, чудесно, — говорила Медуза. — Ни боли, ни ненависти, лишь любовь и красота.
Лиора оглянулась и увидела хмурое небо. Красная молния пронзила серо-коричневые облака. Из грозного моря поднимались темно-зеленые волны и ударялись друг о друга. Из воды вылетела чайка, задушенная пластиковыми шестиблоковыми кольцами. Она упала на землю у ног Лиоры с выпученными глазами и скользкими от масла перьями.
Лиора перевела взгляд с раненой птицы на свой серебряный живот, покрытый метками аметистового цвета. Ее накрыло чувство пустоты, но она не понимала почему. Левая половина ее тела превратилась в русалку, правая — осталась человеком, но соединялись они вместе, как единое целое.
Она подняла чайку и отправила ее в водопад. Он разделился, словно занавеска и поглотил ее. На другой стороне глаза чайки тот час ожили, а пластик растворился. Она радостно вскрикнула и улетела прочь на сильных и здоровых крыльях.
— Так просто, — произнесла Лиора.
— Так просто, — согласилась Медуза.
Стоя у водопада, Лиора не видела, как жизнь мелькнула у нее перед глазами. Люди, которых она оставила, не сильно занимали ее мысли. Жизнь и все, кого она знала, были похожи на тоненькую ниточку, касающуюся ее щек, в то время как остальная ее часть была окутана пышным, теплым одеялом мира, любви и счастья. Крошечная ниточка могла с легкостью упасть незамеченной, но она чувствовала ее, мысленно ухватилась за нее и крепко держала.