Медуза прислонилась к широкому плечу и погладила его бороду. Цветы в ее волосах снова расцвели.
— Посейдон, это дитя хочет достичь величия и помочь нашим мирам. Поможешь мне отправить ее обратно?
Сказать, что он был устрашающим, было бы преуменьшением. Он изучал меня своими зловещими, серебряными глазами. Волны с белыми шапочками вспенивались каждый раз, когда он моргал.
— Почему ты хочешь вернуться в такое беспорядочное место? Эти миры стали трагическими историями.
Мой голос задрожал.
— Я хочу помочь написать лучшую версию.
Он и Медуза посмотрели друг на друга, и она улыбнулась. Посейдон поднял свой сияющий трезубец над моей головой, но я вытянула вперед руку.
— Подождите! — вскрикнула я. — Если вы отсылаете меня обратно, я бы хотела кое о чем попросить.
Мои зубы болели от того, что были сильно сжаты.
Я не смог защитить Яру. Как защитник, я провалился. И подвел моих людей.
Ровнан уплыл, держась за сломанное запястье. Как я покажусь другим? Как я встречусь с ними? Как я скажу им, что никогда не вернемся домой? Пусть Ровнан им все скажет. Мне больше нечего сказать. И нечего им дать.
Я так же мог превратиться в камень. Все, что я мог делать, это вцепиться в Яру, надеясь, что все это просто ночной кошмар. Ее пустые каменные глаза смотрели на меня. Моя челюсть дрожала, и я не мог это контролировать, когда мои каменные слезы тонули в воде вокруг нас. На ее каменной груди я выводил «я люблю тебя». Каждый вдох все больше пробивал дыру в моем сердце.
Это сделал мой собственный отец. Яра была права, мы не должны были верить ему. Почему я ему верил? Почему я позволил ему и Ровнану войти в дом? Я держался от них подальше все эти годы и не должен был позволять им вернуться в мою жизнь. Я должен был сбежать с Ярой. Миллион вещей я должен был сделать по-другому.
Я должен был пожертвовать собой.
Я наклонился и лбом коснулся ее. Первая трещина была такой тихой, что я подумал, мне показалось.
Вторая трещина пошла зигзагом вниз по ее лбу, и дальше по середине носа, как на фарфоровой маске. Я перестал дышать, когда увидел плоть под трещиной.
Ее руки пошли трещинами, кусочки камня выстреливали в воду. Я стал очищать слои камня с ее лица, не веря глазам. Ее кожа. Она открывалась все больше и больше, пока я по кусочкам убирал осыпающийся камень.
До того, как она открыла глаза, я был уверен, что сплю, или у меня галлюцинации. Я аккуратно очистил осколки с ее ресниц, открывая длинные, янтарные солнечные лучи.
— Яра?
Она улыбнулась. Я стоял на коленях и убирал камни с ее груди и живота. Мое сердце стучало, как отбойный молоток, когда она пыталась двигать конечностями. Каждый треск и хлопок позволял больше движения. Она не умерла. Я не знаю как, но она жива.
Она села, наблюдая, как я очищал ее хвост от жесткой корки.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Ммм, — она осмотрелась, подняв руки и пытаясь очиститься от белых и серых остатков. — Я так думаю.
Я смотрел на нее.
— Ты помнишь, что произошло? Помнишь свое имя?
Ее губы медленно растянулись в улыбке.
— Я Медуза, и я вернулась, чтобы разрушить Землю.
Я даже не мог представить, что отразилось на моем лице — шок, ужас, неверие. Но Яра засмеялась и бросила в меня кусок камня.
— Конечно, я помню, Трейган. Я твоя Ямабуки, и нам нужно открыть ворота.
Я прислонился к ней, как пес, который рад видеть своего лучшего друга. Она развернулась, прижавшись ко мне сильнее.
— Погоди, — сказал я, — ты просто лежи. Как такое возможно?
— Ты можешь перестать задавать так много вопросов?
Я обнял ее так сильно, что разлетелся оставшийся на спине камень.
— Я думал, что потерял тебя.
Земля начала дрожать, вспенивая воду в Катакомбах. Поток усилился, отталкивая нас назад ко дну океана и взбивая песок. Кружащиеся вокруг нас водоросли сорвали могилы.
Появилась тонкая линия белого света, будто между огромных дверей лифта, которые хотят открыться. И они распахнулись, быстро и широко. Путь домой был, наконец-то, открыт. Это было так ярко, что мы с Ярой прикрыли глаза. Последние восемнадцать лет Катакомбы были таким унылым местом, что я почти забыл их величие при открытых воротах.
Талус, один из горгон, плыл к нам навстречу. Его змеиный хвост позволял ему плыть быстрее, чем я когда-либо мог. Десяток змей шипели и скользили на его голове. Его пламенные глаза не встретились с моими, он смотрел только на Яру.
— Нет! — закричал я, встав между ними. Мой крик был заглушен водой. Я сильнее обнял Яру. Она потянулась и повернула к себе мое лицо.
— Трейган, все хорошо, — сказала она. — Ты должен отпустить меня.
Находясь между ней и Талусом, я одной рукой держал ее, другой отталкивая его.
— Забери меня! Я займу место Медузы!
Он блеснул неровными клыками, и змеи зашипели на меня.
— Отпусти ее. Она принадлежит сестрам.
Русалки и Селки проносились мимо нас, проходя через яркий свет ворот по пути домой. Некоторые остановились и зависли около нас, наблюдая за спором, или может просто из-за шокирующего взгляда Талуса. Восемнадцать лет никто из нас не видел горгон. Я почувствовал, как позади меня приплыли Фиалки, пока я спорил с Талусом. Яра отстранилась от меня, пытаясь выбраться из моих рук.
Я смотрел в пламенные глаза Талуса и просил:
— Я и чудовище, и человек. И знаю больше, чем она. Я сильнее. Возьмите меня вместо нее!
Каспиан за подбородок повернул мое лицо к себе.
— Трейган, отпусти ее. Что сделано, то сделано.
Мои эмоции утихли. Я с ненавистью смотрел на Андреа, пытаясь оставаться рассерженным.
— Нет! — прокричал я.
Талус вырвал у меня Яру, потянул ее за собой и проплыл через ворота так быстро, что у меня не было времени взглянуть на ее лицо в последний раз. Я качнулся вперед, в попытке следовать за ними, но Каспиан и Сиксел крепко взяли меня за руки.
— Я хочу поговорить с ней! Он не может просто забрать ее навечно.
Андреа взяла мое лицо в руки.
— Это ее предназначение, Трейган. Это было решено еще до ее рождения. Ты должен принять это.
Моя челюсть снова задрожала. Мои руки чувствовали холод и пустоту. Они только что держали ее, мое чудо, единственную девушку, которой хватило смелости любить меня. И единственную, кого когда-либо любил я. Как я мог позволить, чему-то столь ценному ускользнуть сквозь пальцы?
— Я даже не попрощался, — сказал я Андреа.
Она тихо пригладила мои волосы назад.
— Прощание сделало бы расставание еще тяжелее.
ДЕНЬ 20
Я запомнил каждую трещину, линию, изгиб и разнообразие цветов в каменной стене передо мной. Сидение перед входом в грот тридцать восемь часов позволило мне достаточно изучить кладку.
Я никогда не думал о возвращении в наш мир. Около десяти лет я планировал после Дня Троицы Восемнадцатилетних занять место Яры в гроте — или умереть. Я много раз пытался найти вход на земле и под водой, но ничего не находил. Я звал Стено и Юриэль, пока не охрип. Я молил родственников горгон, попросить сестер впустить меня. Ничего не сработало.
Дельмар появился из воды на краю скалистого склона. Он ничего не говорил, а просто встал на ровную землю и сел спиной ко мне, как и вчера. Я обошел и встал над ним, смотря на разделение океана. Половина, принадлежащая Селки, была темной и холодной, а наша — очень светлой и теплой; обе половины мерцали и наполняли жизнью.
— Как долго ты собираешься здесь оставаться? — спросил Дельмар.
— Сколько понадобится. Я все еще ее защитник.
Он подвигал туда-сюда хвостом цвета индиго.
— Она заняла свое место. Тебе больше некого защищать.
Я наблюдал, как у самой поверхности танцуют духи воды, подобно светлячкам на земле.
Дельмар глубоко вздохнул.