– Ладно, звиняйте. Это я так, привычка, – извинилась Ива и полезла наверх.
Следом забралась Олеся. Полати скрипели от каждого движения, стены качались, и казалось, что пленниц заперли в корабле, упрямо взламывающем волны. Толстые брёвна не пропускали звуки, и там, в такой близкой наружи, что-то стонало, ворочалось, пело.
Девушки обнялись и задремали.
Из щели под дверью накатил воздух. Отчётливо хлопнула ещё одна дверь. Протопали ноги, загремела какая-то утварь. По скобам чиркнул засов.
В каморку вошёл мужик. Света из двери было немного – он показал стол, окно, такие же бревенчатые стены – и тут же хлопнул, пропав.
Борода громыхнул большой чугунной сковородкой с крышкой. На пол бросил жестяное ведро, тоже с крышкой. Осторожно поставил кувшин с водой. Раскатил по лавке связку свечей. Когда туда же прогремел коробок спичек, мужик опустился на сидение и зажёг одну из свечей.
С полатей Борода казался ещё меньше, но когда похититель сел, то стал совсем низким, превратившись в забытую на лавке стопку белья.
– Что вам нужно? – спросила Леся.
Мужик не ответил. Он посмотрел на девчонок крохотными золотистыми глазками:
– В чём ваша ошибка?
– Чего!? – возмутилась Иветта.
– В чём ваша ошибка? – повторили из тулупа.
– Дядя, ты поехавший, да? – вскинулась Настя, – Думаешь, телефоны отобрал и порядок? Там геолокация! Нас искать будут.
Таша заметила, что Настя боится. Снова лезть в потасовку она не рискнула. От Настиного страха с Таши сошло веселье, словно она наконец поняла, что всё произошедшее отнюдь не детское приключение. Тело её затрясло, и Таша сцепила под балахоном вспотевшие ладони.
– Ошибка в чём? – упрямо гнул мужик.
– Простите нас пожалуйста, что мы садились на грибы. Мы так больше не будем, – выпалила Таша, стараясь не глядеть на подруг, – Это было очень глупо. Мы не хотели никого обидеть. Вас не хотели тоже.
Борода поднялся с лавки, разочарованно качая головой. Кепки на ней не было, и волосы спутались рыжеватыми колтунами. Разноцветная борода уходила куда-то за пояс. Оставив принесённое добро, незнакомец запер за собой дверь.
В подступившейся тишине Иветта насмешливо поинтересовалась:
– И зачем ты перед ним извинялась?
– Я... – неуверенно начала Таша.
– Тебя похитили, избили, лишили свободы, а ты ищешь этому оправдание, да ещё и извиняешься!
– Замолкни уже, а? – неожиданно сказала Леся.
– Что? – осеклась Иветта.
– Ты задолбала уже. Наташка может и не права, что извинилась, но это ведь ты с грибами трахалась. Так бы он может мимо прошёл. Но меня даже не это бесит, а то, что вы с Настюхой перед нами не извинились. Блин, да вы нас с Ташей даже не предупредили, зачем в лес идёте! Мол, они всё равно не поймут, тупые. А мы может тоже бы что придумали.
– Успокойся, Лесь, – ласково сказала Иветта, – мы так не думали, правда.
– Пусть выскажется, – заявила Настя, слезая с полатей. При свете свечи она подняла крышку у сковородки, – Он нам тут грибы с картошкой принёс. Как думаете, есть можно?
– Посторонись, подруга, – близость еды успокоила Ташу, – о, ничего так жарёха. Грибы тоже ничего. Опята вроде.
Ложка была одна, но никто не побрезговал. Передавая её по кругу, девушки выскребли всю сковородку. В кувшине оказалась холодная вода. Ведро, видимо, предназначалось под нужду, но жестянкой пока никто не воспользовался.
– Когда Борода придёт, надо вдарить ему сковородной по башке, – предложила Таша, желая смыть свой позор.
– И наброситься, – согласилась Настя, – он же мелкий.
– В прошлый раз ничего не вышло...
– Если бояться, мы здесь вечность просидим. А меня уже поджимает, – Настя с сомнением посмотрела на ведро.
– А зачем он свечки со спичками дал? Мы же можем всё спалить, – Олеся потрясла коробком.
– Ага, и сами сгорим, – ответила Иветта.
– Зато все вместе, – отчего-то грустно заметила Таша.
Вечером – отворившаяся дверь впустила сумрак – Борода пришёл опять. Он сел на лавку и поставил перед собой табурет. Никто так и не посмел воспользоваться сковородкой, если не считать, что Таша хорошенько вычистила её ложкой.
– В чём ваша ошибка? – пробасил мужик.
– О мать! – застонала Иветта, – Тебе-то откуда знать про наши ошибки?
Не получив ответа, Борода приказал Таше слезть. Та неохотно повиновалась. Горело несколько свечей, ломкие тени выпрыгивали из стыков меж брёвен. От взгляда Бороды девушки оцепенели, и их план – разом наброситься и победить – так и не осуществился.
– Чего надо? – пролепетала Таша.
– Садись.
Таша села на табурет. Мужик оглядел её хмуро, из-под шапки сальных волос, затем засунул большой палец правой руки в рот и как следует его насосал. С чпоканьем выдернув палец, Борода провёл слюнявой подушечкой по брови девушки. Палец почернел, и мужик снова засунул его в рот. Он тёр брови девушки, пока не потекла подводка. Большой палец подтёр её, и крохотный обмётанный язык слизал тушь с пальца. Закончив с бровями, Борода перешёл ко рту. От удивления Таша держала его открытым, и там виднелся клычок. Помада сходила хуже, и мужику приходилось дольше сосать большой чёрный палец, и тереть им так сильно, что голова Таши ходила взад-вперёд. Она не смела сопротивляться, и покорно подставлялась под шершавый темнокожий скребок. Он залезал в рот, растягивал его, и Ташу влекло за загнутым пальцем, будто щёку её подсёк крючок. Рот наполнился собственной слюной. Таша стала похрипывать. Палец уважительно потрогал клычок, и Борода прицокнул. Напоследок он потёр пальцем уголки губ, повертел за подборок туда-сюда и остался доволен: