- Эта маленькая крошка была без ума от «AC/DC», если ты понимаешь, о чем я, - произнес мужчина слева.
Мэдди подумала, что он имел в виду вовсе не песни «Назад в черное» или «Шоссе в ад». Говорившему было около шестидесяти. Он щеголял потрепанной водительской кепкой и пивным животом размером с небольшую бочку. В зеркале, чуть дальше за стойкой, Мэдди увидела нескольких мужчин, которые кивали и восхищенно слушали парня с животом-бочонком.
Один из барменов положил перед ней салфетку и спросил, чего бы она желала выпить. Выглядел он лет на девятнадцать, хотя она полагала, что ему, должно быть, по крайней мере, двадцать один год. Достаточно взрослый, для того чтобы наливать алкогольные напитки среди клубов табачного дыма и во вранье по горло.
- Сапфирное мартини. Сухое, три оливки, - сказала она, подсчитывая калории в оливках.
Мэдди поставила сумочку на колени и наблюдала, как бармен потянулся за первоклассным джином и вермутом.
- Я сказал этой крошке, что ее подруга может присоединиться к нам, поскольку та сопровождала ее время от времени, - добавил парень слева.
- Чертовски правильно!
-О том и речь!
Опять же, это был маленький городок в штате Айдахо, где на такие вещи как алкогольные законы смотрели сквозь пальцы, а некоторые люди считали рассказ, полный первостепеннейшего вранья, формой литературы. Мэдди закатила глаза и прикусила губу, чтобы оставить свои комментарии при себе. У нее была привычка говорить то, что думает. Она не считала эту черту характера плохой, но не все могли по достоинству оценить ее.
Взгляд Мэдди двигался верх и вниз вдоль барной стойки, отражавшейся в зеркале, в поисках хозяина заведения, хотя не то чтобы девушка чуть больше рассчитывала увидеть его рассевшегося на стуле, чем за столиком. Когда она позвонила в другой бар, которым он владел в городке, ей сказали, что хозяин будет здесь сегодня вечером, и Мэдди решила, что, возможно, он находился в своем офисе, изучая бухгалтерские книги или же, если был похож на отца, бедра официантки.
- Я плачу буквально за все, - женщина с другой стороны от Мэдди жаловалась своей подруге, - даже купила сама себе поздравительную открытку и заставила Джей Ви подписать ее, думая, что ему станет стыдно, и он поймет намек.
- О Боже, - не выдержала Мэдди и посмотрела на женщину через зеркало.
Между бутылками с водкой «Абсолют» и «Скай», она смогла разобрать пышные светлые волосы, которые падали на полные плечи и грудь, выпрыгивающую из красной майки со стразами.
- Ему совсем не стало стыдно! Он просто пожаловался, что ему не нравятся слащавые открытки, как та, что купила я, - она отпила что-то из стакана с зонтиком, - он хочет, чтобы я пришла к нему домой, когда его мать уедет из города на следующих выходных, и приготовила ему ужин.
Женщина смахнула слезы с глаз и шмыгнула:
- Я подумываю сказать ему «нет».
Брови Мэдди сошлись вместе и ошарашенное «Ты издеваешься надо мной?» выскочило у нее еще до того, как она осознала, что произнесла это.
- Простите? – спросил бармен, ставя перед ней напиток.
Мэдди покачала головой.
-Ничего.
Девушка полезла в сумочку и расплатилась, когда песня про Хонки-тонк Бадонкадонк, чтобы это ни означало, загремела из светящегося неоном музыкального аппарата и слилась с постоянным гулом голосов. Мэдди оттянула назад рукава свитера и взяла мартини. Поднеся бокал ко рту, она посмотрела на светящиеся стрелки своих часов. Девять вечера. Владелец заведения обязательно покажется рано или поздно. Если не сегодня, всегда есть завтра. Она сделала глоток, и джин с вермутом согрели путь к ее желудку. Мэдди очень надеялась, что он покажется все-таки раньше, а не позже. До того, как она выпьет слишком много мартини и забудет, почему сидит на этом стуле, подслушивая жалкую поссивно-агрессивную женщину и мужчину, страдающего галлюцинациями. Хотя выслушивание людей, ведущих более убогий, чем она сама, образ жизни, служило для нее порой хорошим развлечением.
Мэдди поставила бокал на барную стойку. Подслушивание не было ее излюбленным методом. Она предпочитала действовать напрямую: копаться в жизнях людей и без стеснения проникать в их маленькие грязные секреты. Некоторые открывали свои тайны добровольно, жаждали рассказать все. Другие же вынуждали ее копать глубже, выводить их из равновесия или вырывать секреты с корнем. Работа ее иногда была полна грязи, всегда неприглядной правды, но она обожала писать о массовых и серийных убийцах и о типичных будничных психопатах. Надо же девушке иметь свою изюминку, и Мэдди, писательский псевдоним Мэдлин Дюпре, была одной из лучших авторов в жанре книг, основанных на реальных преступлениях. Она писала о крови, запекшейся и свежей, о больных и помешанных, и некоторые, в том числе ее друзья, считали, что ее творчество плохо повлияло на личность Мэдди. Сама же девушка предпочитала думать, что это добавляло ей шарма.