— Да уж, — фыркнула Птаха, — особенно Воин соответствует этим критериям. Очень заметно. Да и наставник из меня, как выяснилось… Не уходите от темы, Александр Евгениевич. Сказали «а», говорите уж и «б». Желательно, напрямик. Вам ещё со мной разбор полётов проводить и налагать взыскание за мой сегодняшний срыв.
— А также за непочтительный тон со старшим по званию, — на губах Светлова появилась бледная тень улыбки. — В отсутствие Его Высочества я являюсь руководителем Агентства. Вы не знали?
— Нет. Буду в курсе. Но вы опять уходите от нашей беседы.
— Хм. Если уж даже у меня не выходит, так сказать, «сбить вас со следа»… впрочем, отложим покамест этот разговор. — Светлов помолчал несколько секунд. — Для полного понимания сложившейся ситуации нам необходимо вернуться к неприятному для вас прошлому. Сколь я помню, вам были предоставлены все записи по кризису Сумеречного Братства, включая отчёт аналитиков по бою в Исаакиевском соборе и мой отчёт по тому же вопросу?
— Да, — осторожно ответила Птаха. — Я подавала особый запрос Его Высочеству.
— Верно. Вы помните сплетение линий вероятности над полем боя Вита и Кая?
— Вероятностно-энергетическая аномалия, одиннадцатый уровень смещения событийных линий, что соответствует рождению мессии, по общепринятой в Агентстве классификации, — как по писаному откликнулась девушка. — Я изучила этот вопрос вдоль и поперёк. Даже теоретические выкладки по ликвидации подобной аномалии. Хотя в отношении Чтеца довольно сложно теоретизировать.
— Всё правильно. Так вот, молодой человек, посетивший нас сегодня, содержит в себе примерно такую же аномалию, затрагивающую вероятности развития событий. Девятый-десятый уровень. В латентном состоянии.
Птаха замерла на мгновение с приоткрытым ртом, потом помотала головой.
— Постойте-постойте. Что-то я не очень поняла. По городу бродит живая «логическая бомба», теоретически говоря, потенциальный новый пророк, а наш отдел аналитики даже не почесался? И почему не сработала тревога, когда он был в здании?
— Прошу вас, внимательно проанализируйте мои слова ещё раз.
— Я слушаю вас со всем тщанием, но, по всей видимости, недостаточно подкована в теории. Поясните по поводу «латентности» этой дряни.
— О, прошу простить, если я невольно задел ваше самолюбие, — Светлов окончательно вернулся к своему обычному образу. — «Дремлющая», иначе «латентная» аномалия, так же как и дремлющее заклятье, не может быть отслежена практически никем, кроме носителя оной или того, с кем она должна прийти в непосредственный контакт. То есть…
— То есть, вы один из тех, кто должен встретиться с этой аномалией, — прошептала Птаха.
— Абсолютно верно. Я являюсь не единственной личностью, обречённой столкнуться с вышеупомянутым... явлением, прошу простить за тавтологию. Однако, боюсь, немногие могут похвастаться моими силами и опытом, необходимыми для определения подобного развития событий. — Светлов, казалось, чуть смутился. — В данном случае я не ставлю целью самоутвердиться перед вами, хочу лишь объяснить, что…
— Я поняла, — перебила его девушка. — Не все смогут почувствовать эту дрянь. А вы можете… м-м-м… оценить, скажем, мою причастность к данному явлению?
— Вашу — могу, — кивнул Светлов. — Во-первых, поскольку вы являетесь существом с иной Грани, и следовательно, гораздо проще определить степень вашего воздействия на этот мир. А во-вторых, я успел предварительно просчитать ряд вариантов развития событий с вашим участием. Вероятность вашего столкновения с аномалией Хизова составляет девяносто семь и шесть десятых процента.
— То есть, я фактически обречена столкнуться с ней?
— Верно. Так или иначе, вы будете рядом с ним в момент прорыва аномалии, то есть, когда её влияние на этот мир станет необратимым. Примерно так же, как произошло во время столкновения Братства с Каем.
Птаха откинулась на спинку своего кресла. Взяла со стола кусок кабеля, в три движения скрутила из него фигурку зайца и осторожно присовокупила её к десяткам таких же под мониторами.
— И что вы предполагаете делать в связи с этим?
Александр Евгениевич разыскал на столе похожую на ёжик пепельницу и аккуратно затушил в ней свой окурок.
— Я полагаю использовать вас в данном деле, фактически совместив задание с упомянутым вами же взысканием. Вы лично будете разрабатывать этого молодого человека.
— В смысле, «разрабатывать»? — опешила Птаха. — Как месторождение ценных ископаемых?
— Как ваш объект наблюдения. С этой минуты, моим устным приказом вы временно переводитесь в основной оперативный состав Третьего отдела под кураторство Палача. Вашим старшим буду я, посему все отчёты будете подавать в двух экземплярах: куратору и мне. Главу отдела я уведомлю сам. Письменный приказ на подпись получите в течение трёх часов.
— Постойте! — взвилась девушка. — Я не давала своего согласия…
— Вы полагаете, что при наложении взыскания учитывается мнение сотрудников? — изогнул бровь Светлов. — Смею вас разочаровать. Не из жалования же мне у вас вычитать… Учтите, при успешном завершении данного задания я лично приму у вас экзамен на полное соответствие оперативному составу. Нам следует расширяться, хоть бы и за счёт нынешних сотрудников.
— Хотите ввести четвёртый отдел? — криво ухмыльнулась Птаха.
— Честно говоря, я считаю, что давно пора вернуть его главу в строй, — серьёзно кивнул Светлов. — И скажу вам больше: если подобное произойдёт, вы будете работать именно в этой сфере.
— То есть, Четвёртый отдел всё-таки существует?
— Можете считать, что вы и так к нему относитесь. — Птаха попыталась задать очередной вопрос, но Светлов оборвал её коротким жестом: — С вашего позволения, мы побеседуем об этом позже. Поверьте, рано или поздно вы сможете удовлетворить ваше любопытство в полной мере. Пока что рекомендую вам обратиться к нашим Архивам. Там достаточно информации по интересующему вас вопросу. Теперь прошу меня простить, сегодня прибывает специалист из Лос-Анджелеса, и мне нужно провести необходимые приготовления к его визиту.
— Из Лос-Анджелеса? — Птаха кинула взгляд на часы. — Он что, ночью прилетит?
— Именно. Посему позвольте откланяться. После того, как получите приказ о вашем назначении и когда вернётся Палач, прошу вас явиться к нему за дальнейшими инструкциями.
Светлов изысканно поклонился и вышел. Птаха снова тряхнула головой и вытащила из пачки сигарету.
— Значит, «Четвёрка» не просто существует, но я на неё работаю, сама того не зная, — пробормотала девушка. — А теперь мне ещё предстоит «разрабатывать» Хизова. Хитёр наш спец по общественности, хитёр. И сволочь невероятная, чего уж греха таить, — так ткнуть меня носом в моё же прошлое. «Контроль над эмоциями приходит с опытом», — передразнила она Светлова. — С другой стороны, я знала, на что подписывалась. Будем работать.
2012 год. Июль. Германия.
Мюнхенского аэропорта Палач достиг на борту служебного самолёта Агентства, официально оформленного на частное имя. Быстрее было бы только порталом, но магические средства передвижения в «Альтаире» старались использовать как можно реже. Нарушения структуры мировой энергетики, неизбежные в случаях перемещений на большие расстояния, влекли за собой не слишком приятные последствия в виде прорывов Рубежа. С другой стороны, повод был достаточно срочный, чтобы задействовать вполне материальные ресурсы организации, в данном случае — воздушный транспорт.
Некоторое время перед посадкой посланник Агентства уделил выбору гардероба: являться перед Намом, только что очнувшимся от многолетней комы, в образе чиновника в строгом костюме показалось Палачу не слишком удачной затеей. С другой стороны, выбор был невелик. Разумеется, на подобных самолётах держали несколько наборов одежды, подчас срочно необходимой представителям отдела бархатного вмешательства. Но с костюмерным этажом Агентства этот запас было не сравнить. В конце концов Палач остановился на нейтрально-радостном наборе из сандалий, шортов и легкомысленной футболки с надписью «From Syberia with love». Благо, баварское лето в этом году решило побаловать степенных потомков германских племён исключительным теплом.
«В конце концов, сойду в клинике за очередного «безумного русского». Сколько их там уже перебывало из нашего старшего оперативного состава. А Наму, думаю, будет приятно получить забавный привет с родины вместо похоронного пиджака».
Возле запасной взлётно-посадочной полосы, где приземлился самолёт, принадлежащий, согласно документам, герру Шарфрихтеру, упомянутого «герра» ждал автомобиль едва ли не самой популярной в мире немецкой марки. Глава отдела с поклоном принял ключи от оперативника местного филиала и с явным удовольствием уселся за руль. Дожив до конца двадцатого века, Палач к собственному удивлению открыл в себе новую страсть к скорости и мощным машинам. Александр Евгениевич по-дружески пошутил на это, что «русская тройка» не устраивала своими возможностями последнего представителя древнего народа с берегов Евфрата. Действительно урождённый шумер, Палач всерьёз согласился с ним тогда. Мягкий рокот двигателя на несколько сотен лошадиных сил, ровная, летящая под колёса дорога и невероятная для столь древнего существа скорость перемещения навсегда покорили его. И думалось Палачу в комфортном салоне автомобиля не в пример лучше, чем где-либо ещё.
В данном случае на размышления отводилось едва ли не четыре часа немецкой автострады, а подумать было о чём.
«Чем я буду его брать? Как убеждать вернувшегося с того света в том, что теперь он должен работать на нас? Нет, первый принцип Агентства, «мы берём тех, кому нечего терять», в данном случае соблюдён полностью. Кит мертва, Лис мёртв, Птаха у нас. Вит потихоньку спивается в Воронеже. Син… Син за эти два года ни разу даже не навестила его. Будто вычеркнула из памяти прежнего жениха. Мы опасались, что она выступит против перевода Нама в Германию, и ошиблись. Опасались, что последняя эмиссар перекроет своими силами возможность потенциальной вербовки, и… снова ошиблись. По последним донесениям моих людей, она в Петербурге, по-прежнему занимается историей древнего Китая и фактически отошла от дел. «Эмиссар, отошедший от дел». Забавная формулировка».
Губы Палача скривились в сардонической усмешке.
«Впрочем, к чему гадать? В первую очередь нужно понять, чего хочет сам Нам. Затем обрисовать ему сложившуюся ситуацию. Предложить то, чего он фактически лишился: безусловную поддержку, дружбу и верность. Этого у нас предостаточно. В конце концов, если вдуматься, не столь уж многим мы отличаемся от Сумеречных. Разве что у нас есть общая цель — защита этого Мира, выстроенная и выстраданная, а у них были лишь силы и интерес. Ну и масштабы, разумеется. Хорошо. Теперь всё-таки продумать, с каких слов начать разговор. Хорошее приветствие — начало беседы с нужным итогом…»
Двор клиники «Бад-Айблинг» в одноимённом городе был таким, каким и полагается быть двору первоклассной немецкой больницы. Ровные, пересекающиеся под прямыми углами дорожки, усыпанные светлым розоватым гравием, зелёные насаждения, аккуратные скамеечки с выгнутыми спинками и белоснежные урны через каждые двадцать шагов.
«Воин сказал бы “плюнуть некуда”», — улыбнулся про себя Палач и ступил на шуршащий гравий. По дороге к центральному входу в клинику внимание главы отдела привлёк развалившийся на скамеечке человек, никак не походивший на пациента. То был широкоплечий мужчина в широких кремовых шортах и чёрной майке без рукавов, открывающей солнцу эффектные смуглые бицепсы. Он читал книгу, держа её на вытянутой руке так, что Палачу было не разглядеть лица — только длинные, жёсткие, чёрные как смоль волосы, которые трепал ласковый тёплый ветерок.
Палач успел заметить название книги — «Говард Лавкрафт, сборник “Ужас Данвича”», — как вдруг мужчина закрыл её с громким хлопком и посмотрел прямо в глаза представителю Агентства.
— Здравствуй, Палач, — низким баритоном произнёс он. — Почему-то я ждал именно тебя.
Глава Третьего отдела на мгновение застыл, оценивая ситуацию. Нет, он узнал это волевое лицо, теперь украшенное усиками и бородкой-эспаньолкой, оно давно было знакомо ему по служебным документам. Сейчас ему нужно было понять другое.
«Будь прокляты наши агенты, от аналитиков до моих же собственных оперов. Как он вообще оказался здесь? И потом, «именно тебя»? Мы не встречались с ним, мы не знакомы лично. Единственный источник, из которого он мог почерпнуть знания обо мне… Син? Что происходит?»
— Здравствуй, Вит, — медленно ответил Палач. — Ты изменился, судя по тому, что я знаю о тебе. И изменился всерьёз. Вот только не знаю пока, как к этому относиться.
— Спокойно, — усмехнулся поименованный Витом, отложил книгу и внезапно миролюбиво предложил: — Присаживайся, что ли? Поговорим.
Палач сел на предложенное место, сохраняя на лице спокойное, слегка расслабленное выражение. Ему было не впервой попадать в нештатную ситуацию, подобную этой, и сейчас он спокойно и хладнокровно просчитывал про себя варианты ведения дальнейшего разговора. Решив остановиться пока что на нейтральном любопытстве, он произнёс: