Камилла напрягается:
— И заставить его выставить меня дурой? — Она смотрит на меня, прищурившись. — Значит, он может заниматься со мной сексом, когда захочет, тыкать мне в лицо других женщин, но я не могу делать это ни с кем другим?
Вот почему он был так взвинчен, когда застал меня с ней. Это была не просто проблема с эго; дело не в том, что он не хочет, чтобы она была с кем-то другим, потому что с ним помолвлена. Он трахал ее неоднократно. Вот почему он этого так просто не оставит.
— Последняя часть зависит от тебя.
— Это не так. — Ее голос слегка дрожит. — Он позволит им всем по очереди трахаться со мной за то, что я шлюха. Лео уже сказал, что сделает. — Судя по тому, как он с ней разговаривал, я бы в этом не сомневался, но мне, вероятно, следует сменить тему. Хотя, для нее не впервой так думать; маленькая часть меня хочет спасти ее от этой участи. Другая часть меня хочет посмотреть, будет ли Лео страдать от ее потери. Пусть даже совсем чуть-чуть.
— Я не позволю этому случиться.
Я беру мыло с полочки и намыливаю ее, задерживаясь на сиськах немного дольше, потому что они красивые. Чертовски жаль, что я не видел их раньше. И когда она успела их проколоть?
Я нежно разминаю их, и она стонет, впиваясь ногтями в мои бедра. Но я отпускаю ее, когда она это делает. Я не думаю, что могу больше контролировать себя рядом с ней, и она не готова к тому, чего я от нее хочу. Я могу сказать. Но мне все равно, я добьюсь этого так или иначе.
Намылившись, она погружается в воду по шею, пытаясь ополоснуться. Ее лицо совсем не изменилось, но тело? Ее грудь полнее, фигура «песочные часы» более подчеркнута более широкими бедрами, и, хотя она похудела, теперь выглядит как женщина. Даже ноги у нее сильнее, мышцы крупнее. Можно сказать, что за плечами у нее было еще больше танцевальных лет.
То, как она продолжает смотреть на меня своими пленительными глазами, заставляет меня хотеть остаться с ней здесь и никогда не уходить. Это не может быть хорошей идеей. Если я зайду с ней еще дальше, чем уже зашел, мой отец может выпотрошить меня еще до того, как итальянцы получат шанс. И все потому, что я влюбился не в ту девушку.
Поднявшись, она подходит ко мне вплотную, заглядывая в глаза. Ее зрачки постепенно уменьшаются, и я могу видеть больше ее глаз. Они темно-зеленого цвета с оранжевыми крапинками в центре. Что самое интригующее, так это голубое кольцо, и оно придает ее глазам мистический вид. Я запомнил каждую черточку и то, как они сочетаются с каждой эмоцией, которая появляется на ее лице.
Камилла протягивает руку и убирает темные волосы с моего лица, и мы просто смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Не двигаясь. Я едва дышу. Я слегка наклоняю голову, пытаясь понять, чего она хочет, когда она застает меня врасплох и прижимается своими губами к моим.
Мои глаза закрываются сами по себе, и первое, что приходит на ум, это то, что я не делал этого очень давно. Последний раз это было с ней. Это просто кажется слишком интимным. Трах может вообще ничего не значить, если ты так решил, но поцелуи? Это дерьмо - личное. Ее поцелуи были лучшими в моей жизни - и единственными. И я никогда не хотел делать это снова ни с кем, кроме нее. Это похоже на подарок.
Я не двигаюсь, когда она обхватывает рукой мой затылок, притягивая меня ближе, и стону после того, как она целует мою нижнюю губу. Когда она отвечает своим собственным стоном, я почти теряю самообладание. Я хочу трахнуть ее в этой ванне, погрузить ее лицо под воду и топить до тех пор, пока она не перестанет думать ни о ком другом.
Возьми себя в руки, черт возьми.
Но вместо того, чтобы делать все это, я засовываю свой язык ей в рот, потому что это самое большее, что я собираюсь позволить себе сделать с ней в этой ванной. Мне нужно выбраться, но она продолжает впиваться в меня ногтями и дергать за волосы. Это заставляет меня хотеть причинить ей боль еще больше. Отметить ее. Показать всем, что она принадлежит мне.
Я слышу глухой стук за дверью ванной и выхожу из нее, расплескивая воду по пути наружу. Я не утруждаю себя вытиранием и просто снова надеваю брюки и рубашку, затем достаю из кармана нож.
Дверь открывается, и входит Леонардо Коломбо.
Я держу нож поближе, не желая, чтобы он все еще его видел. Я не хочу начинать эту чертову драку, но закончу ее, если понадобится. Вода стекает по моей спине, отчего рубашка прилипает к коже, и я быстро жалею, что надел ее.
Лео разглядывает сцену, разворачивающуюся перед ним. Сначала он смотрит на Камиллу - обнаженную, лежащую в ванне, откинувшую голову на кафельную стену, с потеками макияжа по щекам. Это на секунду делает ее похожей на енота, и я пытаюсь сдержать ухмылку. Она - красивая катастрофа.
Этот сукин сын достает пистолет и направляет его прямо мне в лицо, заставляя улыбнуться. Он что, думает, я его боюсь? Я бы приветствовал смерть с улыбкой на лице прямо здесь, прямо сейчас.
— Какого хрена тебе надо? — Лео спрашивает меня, прикованный к месту. — Чтобы разозлить меня? — Может, это глупое решение. Наверное, мне следует остаться там, где я есть, вместо того, чтобы провоцировать его, но ничего не могу с собой поделать. Я ненавижу его за то, что он сделал со мной. Да, это личное, и я сделаю своей миссией разрушить его жизнь. Он забрал ее у меня не одним способом.
Я подхожу к нему, пока мой лоб не упирается в дуло его пистолета, а затем толкаюсь в него.
— Сработало? — Я ухмыляюсь, и его челюсти сжимаются. Он ведет себя так, будто ничего мне не сделал, что даже хуже, чем если бы он вел себя из-за этого как последний придурок. Леонардо даже не признает, как он разрушил мою жизнь, потому что ему наплевать на всех, только не на самого себя.
— Держись подальше от Камиллы. — Он приставляет пистолет к моему лбу, и я толкаю его в ответ, заставляя его споткнуться. — Или ты пожалеешь, что я не убил тебя прямо сейчас.
— О, я уже хочу, чтобы ты это сделал, — отвечаю я, раскрывая нож и поднося его к его подбородку, прежде чем он успевает даже моргнуть. Я прижимаю кончик к его коже, и струйка крови стекает по его шее на белую рубашку. В любом случае, ему следовало бы знать, что лучше не носить это дерьмо. — Потому что, если ты не убьешь меня прямо здесь, я буду охотиться за тобой, пока мне не надоест играть с тобой. Потом я перережу тебе горло, когда мне станет скучно.
— Я приставил пистолет к твоей гребаной голове, и это то, что ты делаешь? — Лео хихикает, что только усиливает давление на его кожу, поскольку еще больше крови стекает по его груди.
— Посмотрим, кто быстрее?
Позади нас плещется вода, и я могу сказать, что Камилла стоит, хотя я ее и не вижу.
— Вы собираетесь убрать свои члены? — вздыхает она. — Это становится скучным.
Лео опускает пистолет, а я руку. Он не пытается дотронуться до раны на шее, не проявляет слабости. Я буду помнить об этом, когда буду пытать его. Мне придется действовать более драматично, когда это произойдет. Он будет звать меня.
Однако на этот раз ухожу я. У них с Камиллой есть нерешенные проблемы, и я ничего не могу сделать, чтобы помешать ему как-то наказать ее. Я не хочу быть рядом, чтобы узнать, что это будет, или впасть в иррациональность и остановить его. Я должен помнить, что она всего лишь еще одна пешка в моей игре. Жизненно важная пешка в моем плане мести ему.
Это все, чем она когда-либо будет для меня снова: средством для достижения цели.
И вот почему я ухожу от нее, не оглядываясь, хлопая дверью и оставляя ее позади с тем, что, вероятно, станет ее личным адом сегодня вечером.
15 Лет
Прошло три месяца с тех пор, как я почти каждый вечер приходила в Гарри-Парк, чтобы встретиться с Ником. Три месяца бесконечного смеха и три месяца присутствия самых красивых серебристых глаз, которые я когда-либо видела. Не то чтобы я когда-либо признаю, что его улыбка зажигает меня изнутри, больше, чем у Лео. Это я унесу с собой в могилу. Ник, кажется, потакает мне, встречаясь со мной каждую ночь, потому что он уже здесь. Кроме того, он на год старше, и я сомневаюсь, что он хочет быть с такой маленькой девочкой, как я. Нет, он, должно быть, сосредоточен на том, что делают мальчики его возраста. Нравится заниматься сексом с большим количеством девушек, чтобы получить опыт. По крайней мере, это то, чем Лео занимается в последнее время. Когда он понял, что я не отдам ему свою девственность в пятнадцать лет, я думаю, это нарушило условия сделки.