— До луны и обратно, — отвечаю я ему, и именно это мы говорим друг другу с тех пор, как он научился говорить.
Два часа спустя я стою посреди дома с Энни. Запах сигарет и травки разносится по тесному помещению, и меня слегка тошнит. Я ненавижу этот запах. Но она, кажется, не возражает, когда мы проталкиваемся мимо людей и берем выпивку у парня в красной рубашке, который уже выглядит пьяным.
Я осушаю бокал одним глотком, и Энни, смеясь, толкает меня в плечо и передает мне еще. Я повторяю процесс, не заботясь о том, что обо мне подумают. Какой-то парень подходит и хватает меня за руку, пытаясь потанцевать, и я позволяю ему прижаться своим телом к моему.
Это домашняя вечеринка, последняя, которую мы устраиваем в старших классах, больше похоже на выпускной вечер, если хотите. Все рады поступить в колледж, кроме меня. Я боюсь этого, боюсь увидеть Ника с другими девушками. Достаточно скоро он забудет обо мне и пойдет дальше, и это страшнее, чем то, что Лео тычет девушками мне в лицо при каждом удобном случае. Ник, с другой стороны, наверное, сейчас ненавидит меня, и я даже не могу винить его за это.
У парня, танцующего со мной, черные волосы и зеленые глаза, почти такого же оттенка, как у меня, и он тянет меня в сторону ванной на другой стороне дома. Я позволяю ему. У меня нет причин этого не делать. Но как раз в тот момент, когда я думаю, что он захочет поцеловаться, он достает из кармана пакетик и высыпает белый порошок на поверхность раковины.
— Вот, это заставит тебя почувствовать себя на вершине мира.
— О, правда? — Я спрашиваю его с любопытством, потому что, если бы я могла чувствовать себя хоть немного лучше, то не упустила бы этот шанс. Он протягивает мне соломинку и раскладывает порошок в три ряда. — Как это работает?
— Ты делаешь это кредитной карточкой, как я только что, а потом вдыхаешь через соломинку. — Он ухмыляется. — Довольно просто. Просто вдохни поглубже.
— Сколько?
— Только одну, новичок. — Он смеется надо мной. — Не сходи с ума с первой попытки.
Я прикладываю соломинку к дорожке, затем верхнюю часть к носу.
— Вот так?
— Ага. Теперь вдыхай сильно.
Я делаю это, мои носовые проходы горят так, как я никогда раньше не чувствовала, и в горле появляется неприятный привкус. Я морщусь, чувствуя тошноту от этого вкуса.
— Снова вдохни.
Я делаю.
— Боже, это отвратительно.
Но по моему телу пробегает волна, и я чувствую, что парю.
— Оно того стоит, поверь мне.
Меня охватывает эйфория, и внезапно сердце начинает бешено колотиться в груди. Я слышу это в ушах, как будто у меня жутко учащенное сердцебиение.
— Что происходит?
— Это пройдет через минуту, — обещает он. — А теперь пойдем веселиться.
Я снова иду за ним, возвращаюсь к тому месту, где мы танцевали, но Энни там уже нет. Прилив энергии проходит через мое тело, как будто я могу сделать что угодно, и я беру еще один напиток и проглатываю его.
— Молодец, девочка, — говорит парень.
— Вообще-то, мне нужно отлить.
Когда на самом деле я просто хочу уйти от него. Он делает это не ради меня. Так что вместо ванной, в которую он меня отвел, я поднимаюсь наверх в другую. Я занимаюсь делами, потому что на самом деле я не лгала об этом. Затем, когда я выхожу, Лео дергает меня за руку и заталкивает в пустую комнату.
— Привет, tesoro mio, — мурлычет он. — Тебе исполнилось восемнадцать раньше меня.
— Я в курсе, — сухо отвечаю я.
— Пора расплачиваться, красотка.
У меня пересыхает во рту, и я словно приросла к месту.
— Не сегодня, Лео. Я устала. — Я лгу, чувствуя действие кокаина. У меня более чем достаточно энергии, чтобы танцевать всю ночь.
— Лгунья. Но «нет» - неприемлемый ответ. А теперь снимай свою одежду, или я сорву ее начисто, и тебе не в чем будет идти домой. Тебе придется спуститься голой по лестнице, где все увидят тебя униженной. Ты этого хочешь, Кэм?
Я вздыхаю и начинаю раздеваться.
— Я чертовски ненавижу тебя, Лео, и единственная причина, по которой я это делаю, - это заключенная нами сделка. Я хочу, чтобы между нами было ясно, что я ненавижу тебя.
— Я могу жить с твоей ненавистью. — Он хихикает. — В долгосрочной перспективе это не будет иметь значения. Я смогу трахать тебя, когда захочу.
Я снимаю нижнее белье и стою перед ним совершенно голая, впервые обнажаясь перед мужчиной. И меня бесит, что это он, а не Ник. Мои соски сморщиваются от холода, и он улыбается.
— И что теперь? — Раздраженно спрашиваю я его.
Лео подходит ко мне, расстегивая джинсы.
— Ложись на кровать, красотка.
Я поворачиваюсь к нему спиной и иду к кровати, слегка сгорбившись от алкоголя. Я покачиваюсь на ногах, мой мир вращается. И все же, каким-то образом, я добираюсь до матраса и заползаю на него, ложась, как он просил.
— Раздвинь ноги. — Он говорит: — Дай мне увидеть твою киску.
Я закрываю глаза и делаю это, из уголков моих глаз текут слезы.
— Сейчас?
Я чувствую, как прогибается кровать, затем слышу, как открывается обертка от презерватива, и когда я смотрю на него, он надевает его. Мои глаза вылезают из орбит от его размеров, и он видит это так, как будто его эго нуждается в дополнительной ласке. Но судя по размеру, это будет чертовски больно.
Лео устраивается у меня между ног, раздвигая их еще шире, пока мои колени не касаются матраса. Он использует мою гибкость в своих интересах, и я ненавижу его за это еще больше.
Я упоминала, что ненавижу его?
— Плохие девочки не заслуживают того, чтобы их подготавливали, tesoro mio, — говорит он мне тихим голосом, затем плюет на влагалище. — Ты почувствуешь всю боль, которую испытал я, когда узнал о твоем предательстве.
— Ты не чувствуешь боли, Лео.
— Может, и нет. — Он ухмыляется, направляясь свой член к моему входу. — Но ты будешь.
Когда он входит, я резко втягиваю воздух. Такое ощущение, что он пронзает меня изнутри. Я не мокрая. На самом деле, я суше, чем пустыня Сахара. Он снова плюет в меня. Леонардо встречает сопротивление, потому что я не готова. Я не готова. Но он не сдается. Он продолжает давить и давить. Я всхлипываю, из моих глаз текут слезы, но я не смею закричать так, как мне хочется. Это так больно.
Это больно.
Итак.
Плохо.
Когда он входит по самую рукоятку, я вскрикиваю, мое тело и горло предают меня. Он хихикает, как будто это самая смешная вещь, которую он когда-либо слышал.
— А теперь, чтобы покончить с твоим предательством, Кэм. — Он прижимается своим телом ко мне, грудь к груди. Его хлопчатобумажная рубашка трется о мои соски, и он двигает бедрами по моему клитору. Небольшая вспышка удовольствия наполняет меня. Нет. Нет. Нет. — Ты, черт возьми, кончишь для меня, даже если это будет последнее, что я сделаю. Ты возненавидишь себя за то, что так сильно хочешь меня, а потом возненавидишь себя за свое предательство. Но просто помни. — Он снова двигает бедрами, и это больше не причиняет боли. Это приятно. — Ты не предаешь его. Ты предала меня.
Моя грудь вздымается, когда он подносит зубы к моему горлу, слегка задевая, а затем вылизывает дорожку к моему уху, затем берет мочку зубами.
— Ты такая чертовски приятная на ощупь, Кэм. Такая чертовски тугая. Моя маленькая девственница, я чувствую, как ты становишься все более влажной.
Трение о мой клитор заставляет меня извиваться, и я стону, когда он входит глубже, поглаживая что-то внутри меня, от чего кажется, что я горю изнутри. Я не хочу кончать, но он, очевидно, знает, что делает.
— Приятное ощущение, не правда ли?