Варг покорно лег. Катрин слезла с него и пошатнулась — затекшие ноги не слушались, к тому же земля здесь была покрыта тонкой корочкой обманчивого льда. Магичка поцеловала питомца в усатую морду и приказала ему ждать ее здесь и не подходить к тюрьме совсем близко. В желтых глазах с вытянутым зрачком отразилось понимание, и только спустя несколько долгих секунд француженка смогла-таки заставить себя пошевелиться.
Это так странно.
Я мечтала сюда попасть с тех пор, как Снейп объяснил мне, что это возможно.
Но сейчас мне страшно.
Нурменгард как-будто следит за мной и в его глазах-бойницах я вижу лишь недоверие и презрение.
Она не помнила, как подошла ко входу в здание. Не помнила, как коснулась пальцами запертой двери. Как додумалась разрезать свою ладонь острым камнем и позволить башне понять, кто она такая.
— Геллерт? — она вошла внутрь и закашлялась от пыли, которая была здесь вместо воздуха. Достав палочку, она выставила ее вперед и медленно принялась изучать помещение, приготовившись было в любой момент скомандовать «люмус», а, может, и что-то посерьезнее.
Нижние этажи здания явно давно не использовались — разглядев вокруг себя старое побитое алхимическое оборудование, Веланесс не стала тревожить многолетний слой грязи, пыли и паутины толщиной с шерстяную нитку и медленно поднялась по широкой винтовой лестнице. Пролеты оказались огромными, по факту высота башни достигалась именно за счет них, как таковых «жилых» или хотя бы мало-мальски пригодных для использования помещений было не так уж много. Но ведь Нурменгард с самого начала должен был стать тюрьмой, а не особняком в горах.
Жизнь сыграла с Геллертом злую шутку.
На втором этаже находилась библиотека. В отличие от лаборатории, вид у нее был более аккуратный, хотя и все так же нетронутый и очевидно давно заброшенный. Проходя мимо старинных стеллажей, от и до заставленных какими-то энциклопедиями и словарями, магичка внезапно заметила подозрительно прибранный стол, расположившийся прямо под узким окном и как будто бы даже протертый от пыли. Это что, и вправду возможно?
— Письма? — девушка не заметила, как начала говорить сама с собой. Шепот срывался с ее губ непроизвольно, почему-то ей упорно казалось, что слишком громкие звуки разрушат атмосферу этого места и ее снова выбросят отсюда, не дав разгадать загадку семьи Грин-де-Вальд.
На идеально отполированном столе стояла блестящая, готовая к работе чернильница, рядом с ней лежали заостренные перья и толстые листы пергамента. В левом углу, у самой стены — стопка бежево-желтоватых конвертов.
Я где-то их уже видела.
Один из конвертов лежал в отдалении, и из него торчал клочок бумаги, явно выдранный из газеты не самых последних выпусков.
«Единственный сын почтенного волшебника Люциуса Малфоя — Драко Малфой примкнул к объявленным вне закона Пожирателям Смерти и совершил террористическую атаку на школу магии и волшебства Хогвартс, в результате чего погиб директор учебного заведения — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Мы приносим свои соболезнования…»
Обрывок на этом заканчивался. Рядом с текстом можно было разглядеть затертую черно-белую фотографию директора. Больше в конверте ничего не было. Перевернув его в поисках еще какой-нибудь зацепки Катрин обнаружила на обратной стороне подпись.
Так вот почему это все кажется мне каким-то знакомым.
«Г. Г-д-В».
Такая же подпись, таким же наклоненным влево почерком была на письме, которое она нашла в своем доме во Франции в тот самый день, когда Дамблдор впервые пришел за ней и сразу же забрал ее в Хогвартс.
Такие же письма получал и сам директор. Во время их разговоров, которые обычно приходились на лето, в период, когда студенты разъезжались по домам, а у преподавателей появлялось свободное время, он упоминал о том, что поддерживает связь с «другом юности», пусть и нечасто, но все же посылая к нему сову за очередным письмом. О чем именно они говорили, Дамблдор умалчивал, но всегда, когда речь заходила о Геллерте, взгляд легендарного волшебника смягчался, и даже о самых жестоких событиях Первой магической войны он вспоминал скорее с грустью, чем со злостью или презрением к начавшему ее темному магу. Для сравнения, появившийся несколько раз в гостях у Хагрида Ньют Саламандер про Грин-де-Вальда предпочитал либо не вспоминать, либо говорить как о преступнике, понесшим справедливое, если не недостаточное, наказание за все свои злодеяния.
Для Ньюта он был просто злодеем. Таким же, каким видят сейчас студенты Хогвартса Лорда Волан-де-Морта.
Веланесс в раздумье перестала контролировать собственное тело, и запоздало поняла, что ноги привели ее на следующий, и последний, как это ни странно, этаж. Из нескольких оконцев по обе стороны от француженки струился холодный серо-голубой цвет. Перед ней был длинный коридор с клетками в человеческий рост по бокам и с более или менее просторной тюремной камерой в самом конце. Между клеток стояли рыцарские доспехи — вторые после стола чистые предметы в башне. Поддавшись любопытству, магичка коснулась одного из них кончиками пальцев.
Сверкнувший в воздухе всполох магии ненадолго ослепил ее, но вреда не причинил.
— Оставь их, Катерина, — голос как скрежет старой щеколды, — Они чувствуют, какая кровь в тебе течет, и не тронут тебя.
— Это твои надсмотрщики? — чародейка удивилась тому, насколько спокойно отреагировала на заговорившего с ней волшебника. Она подошла к решетке, ограждающей его камеру от остального коридора, но в нескольких сантиметрах от железных прутьев наткнулась на невидимое препятствие.
— Все не так-то просто, девочка, — он выступил на свет и две пары одинаковых глаз, тронутых гетерохромией, наконец-то встретились и уперлись друг в друга. Махнув рукой на зачарованные доспехи, Геллерт прохрипел, — Этих идиотов я сам создал. Они должны были следить за моими пленниками, но в итоге стали чем-то вроде пажей, когда в клетку посадили меня. Книги принесут, еду, письма отправят. Больше они ни на что не годны.
Он засмеялся (или закашлялся), и Катрин вдруг ясно почувствовала приступ паники.
— Думаешь, «зачем я сюда пришла», да? — голос мага заставил ее вздрогнуть. Эмпатия подсказывала, что он не читал ее мысли, однако вместе с этим она ощущала что-то еще. Его терзания, какую-то нестабильность и разобщенность. Наблюдая за метаниями внучки, волшебник продолжил, — Это я тебя сюда позвал. Кровные узы — вещь крайне-крайне занятная, да к тому же ты и сама пыталась меня отыскать. Впрочем, не ты единственная.
— Что от тебя хотят Пожиратели? — почувствовав себя использованной, гриффиндорка решила перейти в наступление, — Что за барьер тебя здесь удерживает? Это всё как-то связано с вашей перепиской с Дамблдором?
Грин-де-Вальд обреченно покачал головой. Его седые волосы прилипли ко лбу, а взгляд в одно мгновение потускнел и стал рассеянным. Маг как будто бы старел на глазах.
— Неправильные вопросы, неправильные. Все это уже не важно, — он вдруг ссутулился, словно устав, и отошел к противоположной стене, — Том Реддл предпочел справляться своими силами, а все, что было связано с Альбусом теперь абсолютно пустое. Теперь уже ничего не имеет значения.
— Зачем ты позвал меня? — от обиды и непонимания ее голос сорвался, и она сжала руки в кулаки, сильно впившись в ладони ногтями, — Почему только сейчас, Геллерт? Почему?
— Потому что раньше я ни в ком не нуждался, — ответ как ни в чем не бывало, — Теперь же… Все изменилось. Все должно было быть не так, и чтобы это исправить, мне нужна твоя помощь. Сейчас только ты можешь мне помочь.
— Почему я?
— Потому что войти в Нурменгард могут только два человека, одного из которых уже нет в живых, — в охрипшем голосе старика зазвенела ярость, — Все должно было быть не так! Я не должен был его пережить! Я писал ему каждый день и молил этого проклятого Бога…
Маг осекся, исподлобья наблюдая за реакцией девушки. Промелькнувшее в ее глазах удивление подтвердило его догадку. Альбус сказал ей не все.
— Убей меня.
— Что?