- Грейнджер, - он отвернулся к окну, с каким-то аномальным спокойствием наблюдая за тем, как в магический барьер ударяются сотни зарядов, выпущенных магами с одинаковыми проклятыми метками на запястьях. Когда он вновь посмотрел на волшебницу, на его лице была ухмылка, которую еще несколько месяцев тому назад всей душой так искренне ненавидел весь Гриффиндор, - Грейнджер, ответь мне на один вопрос.
- На какой?
- Какого это, стирать память своим собственным родителям?
Девушка вздрогнула, и ее губы непроизвольно задрожали. В глубине ледяных глаз парня она вдруг увидела тщательно сокрытую боль, медленно, но верно пожирающую его изнутри. Боль ребенка, который самостоятельно решает уйти из семьи, потому что так надо, потому что «так будет правильно».
Эта же боль неустанно отравляла душу и ей самой.
- К чему ты клонишь? - Рон мягко обнял Гермиону за плечи и с плохо скрываемым недовольством посмотрел на слизеринца, - Сейчас не до задушевных разговоров.
- У меня есть одно незаконченное личное дело, - сухо бросил Драко, теперь испепеляя взглядом Поттера, - Поэтому я беру на себя отвлечение Люциуса и его приспешников. Можете быть уверены, это сработает.
- Я иду с тобой, - его ладони касаются ледяные пальцы француженки. Она поднимает на него глаза и выгибает бровь в безуспешной попытке сыграть себя настоящую, - Это не обсуждается. Гарри, мы присоединимся к вам позже.
- Мы найдем вас по карте Мародеров, если вдруг что, - волшебник кивнул и медленно оглядел их компанию, - Не задерживайтесь. Даже если мы разделимся, встречаемся здесь же через два часа максимум.
Синхронные кивки.
Они разошлись, даже не догадываясь, что все это время за ними наблюдала Макгонагалл, стоящая в углу комнаты в ожидании четы Уизли. Минерва стерла слезы уголком носового платка и обратила свой взгляд в потолок. Из всех ее коллег ее материнское отношение к подопечным в полной мере всегда понимал один лишь Дамблдор.
Что бы ты сказал сейчас, Альбус?
Этим детям еще нет семнадцати, но у них уже разбиты сердца и обломаны крылья.
Я знаю, что бы ты сказал, знаю, потому что слышала не раз за последние несколько лет.
В этих искалеченных подростках наше спасение. Этими детскими руками, по локоть испачканными в крови, и будет строиться будущее.
Светлое будущее для всех нас.
***
Путь Золотой Троицы пролегал через обвалившиеся коридоры второго этажа. Сквозь дыры, образующиеся в щите и с каждой минутой все больше увеличивающиеся в размерах - в некоторые стены замка уже успели попасть смертоносные взрывающиеся импульсы темной магии. Крыло, некогда отведенное под все предметы, так или иначе связанные с алхимией, было разрушено практически полностью - обвалились колонны, была искорежена напольная плитка, проделаны сквозные дыры в кабинеты. В воздухе здесь пахло смертью и старинной пылью - вековая каменная кладка при попадании в нее снарядов рассыпалась в мелкую сизую пыль, она же создавала в воздухе подобие тумана, душного и долго не оседающего на землю.
- Гарри… - Гермиона наступила на ошметок ткани и непроизвольно повернулась, заглянув в кабинет зельеварения сквозь огромную дыру, теперь заменяющую входную дверь, - О боже, Гарри…
Он подбежал к ней, с трудом сглотнув моментально образовавшийся в горле ком. Дернул ее за руку, не давая сделать шаг в полуразрушенное помещение, и в это же самое мгновение увидел то, что и привлекло внимание волшебницы. Он оперся на стену, почувствовав, что его затошнило от ужаса и отвращения к войне. К войне как явлению. К войне как к воплощению ада на Земле.
Подбежавший Рон отвел Гермиону в сторону, что-то ей шептал, пока она всхлипывала и словно на автомате указывала пальцем на испачканный в крови пол. Гарри всего этого не слышал.
Его оглушило. Замутило, как тогда, когда в Министерстве Магии в проклятой Арке Смерти навсегда исчез Сириус, так глупо умеревший и в один миг унесший с собой в могилу веру Поттера в нормальную семью.
А теперь это.
- Они… Гарри, они держатся за руки, - шепот магички сорвался, голос зазвучал визгливо из-за душивших ее слез, - До сих пор, Гарри!
Мальчик, который выжил, так ничего никому и не сказал. На реплики Грейнджер ответов не требовалось, да она бы им и не вняла. Волшебник снял очки, протер их краем грязного затасканного свитера, и снова надел. Развернувшись, кивком головы приказал друзьям следовать за ним.
У них была цель.
И гори оно все синим пламенем, если смерть Римуса и Нимфадоры будет напрасной.
***
Окольными путями им удалось добраться до Визжащей хижины. Дорога заняла даже меньше времени, чем можно было бы предположить изначально. Может, причиной этому послужило отсутствие на их пути Пожирателей (Драко безукоризненно выполнил свое обещание), а, может, все дело было в том, что гриффиндорцы практически бежали, то ютясь втроем под скрывавшей их мантией, то просто продвигаясь вперед мелкими перебежками - они бежали, смотря друг на друга и на серое небо, лишь бы только не видеть поле боя, лишь бы только не распознать среди валявшихся на земле трупов своих друзей и родных. Несмотря на то, что волшебные войны отличаются минимальной жестокостью и кровавостью, этот принцип сейчас не работал, и подтверждением тому были растерзанные тела, над некоторыми из которых еще кружили дементоры.
На стороне Пожирателей были не только люди, и именно это послужило причиной, из-за которой почва под ногами волшебников сейчас была пропитана багряной кровью. Великаны не знали жалости и пощады, от их дубинок и огромных каменных кулаков погибали и взрослые волшебники, и не успевшие эвакуироваться дети, просто-напросто не вовремя вставшие на пути у антропоморфных гигантов.
Они раздавили первокурсников, возможно даже не осознав этого.
Подумаешь, наступили на что-то мягкое.
Арахноморфы же заматывали тела погибших в свои коконы из паутины, тела, во многих из которых еще билось сердце. Животным было наплевать. Они всего лишь хищники на поводу у злого гения, которого они боялись больше, чем огня. А с огнем пауки, как известно, в крайне отвратительных отношениях.
- Ты видел? - еле слышно спросила Гермиона, когда они, наконец, подкрались к хижине, и теперь медленно обходили ее по кругу в поисках следов Темного Лорда.
Поттер кивнул и жестом призвал друзей к молчанию. Они как раз приблизились к распахнутому окну, за которым секунду назад промелькнуло что-то черное. Что-то такое, что ни с чем не спутает ни один студент Хогвартса, ибо многим именно эта вещь является в кошмарах, а затем и наяву. На занятиях по зельеварению.
То была мантия Северуса Снейпа.
- Вы совершили непревзойдённые чудеса волшебства, Повелитель, - до них донёсся до боли знакомый голос профессора, и они ползком двинулись вдоль дома, пока не остановились у лежащей возле витражного окна скамьи, - Только за последние несколько часов.
- Нет, нет, я, конечно, непревзойденный волшебник, - шипящий голос и шорох ткани. Мутная тень шевельнулась по ту сторону стекла, и Поттер скрипнул зубами от досады, - Но палочка сопротивляется мне.
- Нет палочки более могущественной, сам Олливандер это подтвердил, - самопровозглашенный директор школы стоял настолько близко к своим ученикам, что, казалось, в его силуэте можно было распознать извечную ухмылку, - Сегодня, когда мальчишка придет, она ни за что не подведёт вас. Она слушается вас и только вас.
- Неужели?
Одновременно с коротким вопросом раздалось злое шипение рассерженной питомицы. Кто для него эта чертова рептилия?
- Повелитель…
- Палочка и правда слушается меня, но… - что-то явно было не так, в интонациях Снейпа проскальзывало недоумение, в то время как речь Волан-де-Морта становилась все жестче и грубее, - Ты умный человек, Северус, и ты точно должен знать, кому на самом деле она предана.
- Только вам, конечно, мой Повелитель.
Блеф.
- Бузинная палочка не повинуется мне по-настоящему. Она предана тому, кто убил ее предыдущего хозяина, - трое волшебников переглянулись, в глазах каждого читался ужас и одновременно с ним - абсурдное понимание происходящего, - Ты убил Дамблдора, Северус, и пока ты жив, мне никогда не стать ее полноправным владельцем.