- Выходи и не издавай ни звука, - заостренный конец палочки ткнулся ей меж лопаток. Послушно сделав несколько шагов и выйдя тем самым в коридор, француженка запнулась, услышав окончание фразы, - А не то твое милое личико придется срезать и заменить на более тупое и послушное.
А, может, насчет заклинания я и ошиблась.
По темным коридорам они вскоре вышли в величественный холл первого этажа. На улице был день, но затянутое тучами небо не пропускало ни единого солнечного луча, а густая листва растущих возле особняка деревьев уничтожала последние шансы на то чтобы определить точное время суток. Серый, отполированный до зеркального блеска, мрамор стен тускло освещался зеленовато-желтым пламенем заколдованных свечей. Все здесь было каким-то искусственным, покрытым мишурой и вычурно-показушным.
Собственно, недаром это имение Малфоев. Точнее, Люциуса Малфоя.
На пролете второго этажа волшебница остановилась, неосознанно приблизившись к огромному семейному портрету, занимавшему пространство на стене от пола и до самого потолка. Катрин услышала недовольное бормотание позади себя, но не смогла остановиться разглядывать абсолютно точно выполненную работу - черты лица были переданы настолько верно, что, казалось, люди на картине сейчас зашевелятся подобно обитателям Хогвартса, свободно перемещавшимся с полотна на полотно. Этой картине наверняка было около трёх лет - Драко здесь выглядел юнее и заносчивее, холодные глаза и приподнятый к верху подбородок с четкой линией нижней челюсти делали его маленькой копией своего отца. Стоит отметить, что и Люциус тоже изменился - тот Пожиратель, которого она видела вчера, выглядел, по меньшей мере, странно, более уставшим и измученным, со впавшими щеками и темными кругами под глазами. Меньше всего время повлияло на Нарциссу, взгляд карих глаз которой выражал уверенность и жесткость, присущие любой из Блэк. На портрете голова женщины была немного повернута к Драко, и именно поэтому в глазах волшебницы и в ее легкой улыбке можно было распознать кое-что еще.
Кое-что, презираемое её мужем и её родной сестрой.
Кое-что чужое, инородное для Малфоев и Пожирателей.
Нежность и любовь к собственному сыну.
- А ну шевелись.
Грубый голос и всё то же ничего не выражающее лицо - казалось, что звук идет откуда-то со стороны, никак не изо рта этого создания, которое, если бы не его маниакальная манера улыбаться, выглядело бы жалко и беззащитно. Хотя, если допустить мысль, что он таким не родился, а стал, не угодив чем-то Сами Знаете Кому, тогда внутренняя агрессия и безумие вполне можно было оправдать.
Интересно (нет, это, конечно, ужасно, отвратительно и бесчеловечно, но всё же) - промышлял ли Темный Лорд или его приспешники подобными пытками? Удлинить конечности, вывихнуть суставы или изуродовать лицо было делом нехитрым, при условии, что волшебнику хватает на это собственной жестокости и вседозволенности. А ее в стенах этого особняка с излишком.
Они поднялись на третий этаж - предпоследний, если не считать возможного выхода на крышу или чего-то наподобие зимнего сада. Катрин тщетно пыталась узнать хоть что-то, каким-то образом понять, сюда ли они вчера трансгрессировали или нет. Но интерьер вокруг как назло оставался неизменным, настенные светильники всё такими же искусственными и ощутимо холодными.
- Мисс Грин-де-Вальд, - сменив улыбку маньяка на слащаво-неестественное лицо покорного служки, безымянный мужчина приставил палец к своим изогнутым подобно рваному шраму губам, - Ведите себя очень тихо.
Он подошел к ней ближе и вцепился в предплечье магички пальцами с желтыми длинными когтями. Подтолкнув ее вперед, промычал что-то вроде «иди» и двинулся следом, перед этим приглушив свет, источаемый волшебной палочкой. Абсолютно ничего из окружавших их предметов не предвещало хоть какого-то изменения обстановки, сбитая с толку Веланесс осторожно ступала на мягкий изумрудный ковёр, то и дело оглядываясь по сторонам в поисках того, чего испугался слуга Малфоев.
Они почти дошли до неосвещенной винтовой лестницы, ведущей куда-то наверх, как за одной из дверей раздался звон разбитого стекла и оглушительный грохот.
- Что ты творишь?! - женский голос гриффиндорка узнала не сразу, - Вернись немедленно! Тебе еще рано вставать!
Отвечавшего слышно не было.
Выйдя из оцепенения, слуга сильно толкнул француженку вперед, что-то мыча и угрожающе размахивая палочкой. Катрин поднялась на первую ступень, но раздавшийся крик заставил ее вновь попятиться назад.
- НЕ СМЕЙ!
Снова вдребезги бьется стекло. Острая боль как будто бы разрезает запястье.
- ОСТАНОВИСЬ!
- МАМА! ТЫ С НИМ ЗАОДНО! ОТПУСТИ!
- ОНА ЖИВА, ДРАКО! - грохот и пронзительный скрип кровати, голос заговорил спокойнее, - Жива она, твой отец тебе соврал… снова.
Веланесс медленно моргнула, практически не почувствовав, как ее ударили по щеке и потащили наверх. На долю секунды у нее перед глазами возникла четкая картинка - словно только что проявленная цветная фотография. Малфой стоял посреди комнаты с перебинтованным торсом и рукой в гипсе, заплаканная Нарцисса, сидящая в ногах его кровати, тянула к нему руки и беспрестанно рыдала. Алая, медленно собиравшаяся в лужицу кровь испачкала белоснежные простыни и усыпанный осколками стекла пол. Это была его кровь?
Они говорили про меня?
Катрин закрыла глаза, обмякнув в руках уродца-слуги и изо всех сил стараясь восстановить картинку в своей голове. Ей нужно было увидеть лицо Драко. Его глаза. Эмоцию.
Но в памяти с каждой попыткой вырисовывался все более смутный образ - отливающая голубизной кожа, серые бинты, волосы как растопленная платина. Отросшие пряди словно нарочно закрывали лицо, доходя до кончика носа и позволяя разглядеть лишь тонкую нить упрямо сжатых губ.
Очередная пощечина оказалась в десятки раз сильнее первой. Судорожно вздохнув, девушка открыла глаза и едва ли не застонала.
Ее привели на пытку.
Вокруг стула, на котором она сидела, плотным кольцом свернулась Нагайна.
Я жива, Драко. Жива, но, возможно, не надолго.
- Так, так, так, - свистящий шепот раздался одновременно со всех четырёх сторон, - Моя милая гостья решила-таки лично предстать передо мной и познакомиться… Давно пора, дорогая, давно-давно пора, - полное отсутствие света в комнате не давало возможности разглядеть говорившего, даже слуги видно не было, хотя судя по шумному дыханию, он находился совсем рядом.
Где-то вдалеке испуганно закричали вороны.
Створки огромного окна распахнулись, заставив магичку вздрогнуть от неожиданности и сощуриться от яркого света, источаемого белым как снег небом.
- Что за дешёвые фокусы, - Веланесс чувствовала, как страх внутри нее сменяется закипающей злобой. Необузданной яростью, которую так сильно презирал в ней ее отец и которую она унаследовала от своего предка. Генетика сыграла с их семьей злую шутку - дала внучке всё в обход дочери. Быть может, не случайно?
Быть может, и ее поступление в Хогвартс было не простым совпадением.
Школа волшебства, распределение на факультет в обход специально зачарованной для этого шляпы, отношения с Драко и встреча с Ньютом Саламандером - что всё это? Судьба? Предназначение? Чей-то продуманный план?
По полу скользнул холодный ветер, неприятно коснувшись лодыжек.
Негромко зашипела чешуйчатая любимица темного волшебника.
- Покажись, - Катрин вскинула голову, уже привыкнув к освещению, но все еще будучи не в силах рассмотреть того, кто с ней заговорил.
- Эта нетерпеливость, - сухой смех и шелест ткани, - Эти глаза, этот норов и грубиянство, за которые один член твоей семьи однажды уже поплатился. Вернее, - драматическая пауза, - Он все еще расплачивается, не так ли? Все еще не сумел сбежать…Любопытно, твоя мать совершенно не была на него похожа, но вот ты - совсем другое дело.
Разговор превращался в театральный монолог. Вопросы Катрин - рассуждения Голоса. Обе составляющие не имели между собой абсолютно никакой связи.