То есть кто-то, не называемый по имени, что-то наболтал, сам от этого отказался, но его ничем не подкрепленное «свидетельство» в «Розыскание» включено! Не от хорошей жизни, конечно, а потому, что автор сознает, насколько скуден и недоброкачественен собранный им материал.
Ружье, появившееся в первом акте, выстреливает в последнем. Под занавес, наконец, сообщается, что людоедствуют не все евреи, а только те, что принадлежат к особой изуверской секте — хасидов. Похоже, что о самом существовании секты хасидов автор узнал только из Заключения Мордвинова, где она упомянута мельком, а ни о каких других иудейских сектах не слышал. Чтобы подтвердить эту неожиданную версию, автор снова подтасовывает материалы Велижского дела.
По показаниям «доказчиц», умерщвление мальчика происходило в Большой синагоге, которая принадлежала отнюдь не хасидам. Потому один из главных обвиняемых, Евзик Цетлин, оправдывался тем, что он эту синагогу не посещает, ибо он «не Миснагед, а Хосед». Значит, семья Цетлиных и, возможно, кто-то еще из сорока обвиняемых принадлежали к хасидам, но большинство было прихожанами Большой синагоги и принадлежало к основному направлению иудаизма — миснагдим.
Но такие подробности автору «Розыскания» не нужны. Ему нужна кровожадная иудейская секта; единственная ему известная секта — хасиды; стало быть, все обвиняемые по Велижскому делу — хасиды. Только так можно подтвердить мнение государя (высказанное, впрочем, предположительно, но ведь перед нами усердие не по разуму).
Но если ритуальные убийства совершают хасиды, то следовало собрать какие-то сведения об этой секте: об ее возникновении, распространении, особенностях ее учения. Об этом в «Розыскании» ничего нет. А ведь хасидизм по тем временам был еще очень молодым течением. Он возник во второй половине XVIII века. Если бы автор сообщил хотя бы только об этом, то как бы он обошелся с сотней перечисленных в его работе ритуальных процессов от IV по первую половину XVIII века, когда хасидов еще не было! Вот автор «Розыскания» и ограничивается несколькими общими словами, что секта хасидов «самая упорная, фанатическая, признающая один только Талмуд и раввинские книги и отрекшаяся, так сказать, от Ветхого Завета». (127)
Этим «Розыскание» и оканчивается. Можно понять профессора Д.А. Хвольсона, писавшего, что он сгорает от стыда при мысли, что такое сочинение было представлено на рассмотрение верховной власти.
Мог ли Владимир Даль был автором этого сочинения?
Владимир Иванович Даль родился в 1801 году в Луганске (отсюда его будущий литературный псевдоним — Казак Луганский), в семье местного лекаря Иоганна Даля — датчанина, эмигрировавшего в Россию вместе с женой-немкой. Они были лютеране и сына крестили в лютеранскую веру.[30] Ни родовых имений, ни дворянских привилегий, ни родственных связей у Даля не было. Он с малолетства усвоил, что успех в жизни ему могут принести только знания, труд и упорство. Типичный разночинец, он должен был жить и выживать в обществе, где разночинцам суждено было выйти на общественную арену на два поколения позже.
Даль окончил курс в Морском корпусе и несколько лет отдал службе во флоте, но затем понял, что это не его стезя. Выйдя в отставку, он поступил на медицинский факультет Дерптского университета, лучшего в то время стране. (Вместе с Далем учился будущий великий хирург Пирогов). Затем началась служба военного лекаря и связанные с ней скитания по огромной стране, участия в военных походах — удачных и почти катастрофических. Не раз попадая в отчаянное положение, Даль проявлял смелость, сообразительность и находчивость. Участвуя в подавлении Польского восстания 1830 года, военный лекарь Даль, под огнем противника, навел понтонный мост, обеспечив быструю переправу войск, после чего получил выговор от начальства (за уклонение от прямых обязанностей) и — награду от государя. С ранних лет Даль обнаружил в себе неистребимую любознательность к жизни простого народа, и в особенности к тому, как эта жизнь отражается в народной речи. Его походные тетради стали полниться бытовыми зарисовками, заметками о народных промыслах, пословицами, поговорками, прибаутками, сказками, песнями, поверьями и — словами, словами, словами…
30
Незадолго до смерти В.И. Даль принял православие, чтобы, как объяснял шутливо, его могли похоронить на ближайшем кладбище, а не везли через весь город на лютеранское.