Шейн улыбнулся, освободил руку и ласково погладил ее.
— Вы из того сорта, девочка, по отношению к которым мужчинам нравится проявлять свои рыцарские чувства. Кстати, — он встал на ноги и направился на кухню. — Здесь есть кое-что, принадлежащее вам.
Шейн открыл холодильник, достал поддон и вместе с ним вернулся в гостиную. Филлис во все глаза наблюдала за его действиями.
— Только, чур, не подглядывать.
Филлис послушно закрыла глаза. Шейн запустил пальцы в листья салата и вытащил жемчужное ожерелье. Обойдя девушку сзади, он надел его ей на шею. С трудом удержавшись от соблазна погладить нежные завитки ее волос, он вернулся на свое место, стараясь не выдать обуревавших его чувств.
Филлис открыла глаза и ощупала ожерелье.
— Но оно принадлежит вам, — возразила она. — Это ваш гонорар.
— Нет, милочка, — Шейн отрицательно покачал головой. — Как бы я ни был плох, я не могу принять его от вас.
— Но вы честно заработали его, — вскричала она, снимая ожерелье и протягивая детективу. — Это совсем небольшая цена за то, что вы сделали для меня. Я прекрасно знаю, кому принадлежит вся заслуга в расследовании дела.
Шейн нежно, но решительно отстранил ее руку. На его губах промелькнула дьявольская усмешка, когда его пальцы нащупали сложенный листок бумаги.
— Я еще могу заработать себе на жизнь, — проворчал он.
Филлис смотрела на детектива блестящими, широко раскрытыми глазами и, несмотря на все старания, не могла найти подходящих слов.
— Вы и парень, по-моему, единственные наследники, не так ли? — спросил Шейн, наливая коньяк себе в стакан.
— Думаю… что да.
— Наследство невелико, — продолжал Шейн, держа стакан в руке. — Полагаю, Монтроз обкрадывал вашего отчима все эти годы, стараясь компенсировать себя и Юлиуса за те неприятности, которые им пришлось претерпеть по его милости.
— Я знаю, — повторила она. — И какое это имеет значение? У меня достаточно денег для моих потребностей.
Шейн сделал небольшой глоток.
— Должен сказать вам кое-что еще… Когда дело будет закрыто и все предано забвению, вы сможете вернуть себе подлинник Рафаэля, временно находящийся у одного моего приятеля-художника. Он стоит кучу денег, и принадлежит вам по праву.
— Рафаэль? Но в газетах сказано…
— Газеты, — пояснил ей Шейн, — не знают и половины об этом деле. Я попросил Пелхэма Джойса имитировать подпись Рафаэля поверх уже сделанной Хендерсоном, чтобы контрабандой ввезти полотно в Штаты… и сверху нее еще одну, якобы принадлежащую тому же Робертсону. Это составило вместе четыре подписи, наложенных одна на другую, из которых только одна являлась подлинной.
— Вы действительно необыкновенный человек, — произнесла Филлис, с трудом переводя дыхание, — и я в неоплатном долгу перед вами.
Она протянула свою ручку и положила ее на ладонь Шейна.
Шейн механически допил свой бокал.
— Мне самому нравится мое отношение к вам, ангелочек, — усмехнулся он, нежно потрепав ее по руке. — Это было интересное дело. Единственная вещь, о которой я сожалею, это то, что два кретина вломились к нам в ту первую ночь, когда нам было так хорошо вдвоем.
Филлис встала. В ее глазах появилось выражение, близкое к обожанию.
— Вам не надо больше сожалеть ни о чем, — тихо произнесла она.
Шейн несколько секунд нахмурясь разглядывал ее из-под косматых рыжих бровей.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил он наконец.
Она храбро выдержала его взгляд. Только щечки ее слегка порозовели.
— Должна я… изложить свой план?
Шейн вскочил на ноги. Филлис шагнула ему навстречу. Ее глаза были чисты и полны желания.
Здоровой рукой он перехватил ее на полпути и подтолкнул к двери.
— Господи, помоги мне, — взмолился детектив. — Неужели так необходимо, чтобы я еще раз прошел через подобные испытания.
Филлис позволила ему довести себя до двери. Здесь она задержалась, продолжая стоять спиной к детективу.
— Обождите немного, — произнес детектив, погружая лицо в ароматную копну ее волос.
Не поворачиваясь, она ожидала продолжения. Детектив торопливо подбежал к столу и схватил нить жемчуга.
— Уходите и чуть-чуть подрастите, — попросил он, надевая ожерелье ей на шею. — Затем возвращайтесь, и мы продолжим этот разговор… если до того времени ваше желание не переменится.
Ее рука опустилась на грудь и прикоснулась к жемчужинам.
— Но вы не можете работать без вознаграждения, — возразила она. — Даже газеты и те не отдали вам должное.
— Я проживу без этого, — заверил он. — Но… если вы продолжаете настаивать… я получу от вас небольшой аванс.