Меня охватило желание узнать, смогу ли я принудить девушку убить свою мать, а затем заставить ее мозг снова функционировать нормально.
Я не рассчитываю на понимание или прощение. Мною овладело безумие. Я шел на сознательное хладнокровное убийство. Но я должен был знать, что означала для меня жизнь какой-то глупой женщины в сравнении с ощущением полного, безоговорочного успеха.
После обеда я отозвал Филлис в сторону и поговорил с ней. У меня была приготовлена необходимая доза наркотика, и я убедил ее принять лекарство. Филлис ушла от меня наполовину сонной, с трудом вскарабкавшись по лестнице в свою комнату. Я отправился в библиотеку, где собирался дождаться прибытия мистера Шейна и результатов моего последнего отчаянного эксперимента.
Остальное вы знаете. Девушка вырвалась из-под моего контроля, прежде чем я получил возможность даже убедиться в своей способности вернуть ее в прежнее нормальное состояние. Сегодня ночью она бродит по улицам с пистолетом в руке… беспомощная против кровожадных инстинктов, которые я вложил в ее сознание… Да простит меня Господь!
Чудовище, которое когда-то было Филлис Брайтон, нанесет свой удар уже сегодня. Она будет убивать и убивать, пока сама не будет уничтожена, наподобие Франкенштейна. Я сотворил монстра. Когда безжизненное тело Шарлотты Хант было принесено в дом минувшим вечером, я осознал, какую угрозу для общества я создал своими руками.
Повторяю, я не ищу себе оправдания. Для меня существует лишь один выход, и я сумею им воспользоваться. Перед собственной совестью и перед Богом я признаю себя виновным в ужаснейшем преступлении нашего столетия.
Филлис Брайтон должна быть найдена и безжалостно уничтожена. Что касается меня, я сам приведу в исполнение вынесенный себе приговор. Я ухожу, чтобы дать ответ Господу за свои поступки.
Джоэл Педике.
Прочитав заключительные слова рукописи, Майкл Шейн подошел к окну и, набрав полные легкие свежего воздуха, отложил листки в сторону. Ему казалось, что он не дышал с тех пор, как взял в руки этот документ. Слова признания Педике сверлили ему мозг.
Тишина камеры смерти была нарушена воем сирен приближающихся полицейских машин. Шейн закурил сигарету и, высунувшись из окна, наблюдал за дорогой, ведущей к дому. Из остановившейся машины показалась знакомая фигура Питера Пейнтера. Детектив отошел от окна в тот самый момент, когда шеф полиции Майами-Бич занес ногу на ступеньки лестницы. Шейн чиркнул спичкой и поднес слабый огонек к листкам бумаги, содержащих посмертное признание доктора Педике. Тонкая бумага ярко вспыхнула. Небольшой костер заполыхал в пепельнице, то затухая, то вспыхивая вновь, по мере того, как детектив торопливо кидал в него скомканные листы.
Последний клочок документа обратился в пепел в тот самый момент, когда Пейнтер ворвался в комнату.
12
Глаза Пейнтера мгновенно превратились в узкие щелочки, едва он заметил Шейна, сидящего у окна. Замедлив шаги, он молча подошел к постели и, не меняя выражения лица, бросил взгляд на тело доктора Педике. Потом он повернул голову и посмотрел на детектива.
— Еще один труп?
— Сами видите.
Пейнтер сердито фыркнул и, отвернувшись от Шейна, на этот раз более внимательно осмотрел лицо покойного и предметы, лежавшие возле его кровати.
— Самоубийство?
— Меня при этом не было, — отвечал Шейн.
Мистер Монтроз вошел в комнату и остановился на пороге. Он казался еще более сморщенным, испуганным и беспокойным, нежели несколько минут тому назад.
— Пора бы взять себя в руки, — заключил детектив, улыбаясь.
— Я послал за коронером, — объявил Пейнтер в свою очередь, поворачиваясь к секретарю. — Проследите, чтобы до его приезда никто ни к чему не прикасался в этой комнате.
— Почему бы вам и коронеру вообще не перебраться сюда, — предложил Шейн. — Все было бы намного проще, не говоря уже о сэкономленном времени.
— А почему бы вам не убраться отсюда к чертовой матери?! — завопил Пейнтер.
— Я только хотел вам помочь, — возразил детектив, флегматично пожимая плечами.
— Мне нужно одеться, — объявил Монтроз, — надеюсь, вы не станете возражать, если я отлучусь на несколько минут?
Его просьба осталась без ответа.
— Я разыскивал вас все утро, — сварливо сообщил Пейнтер.
— А я и не думал прятаться, — возразил детектив, откидываясь на спинку кресла и затягиваясь сигаретой.
— И мне известно, где Шарлотта Хант провела последние часы своей жизни, — продолжал Пейнтер, занимая любимую позицию напротив детектива.
— Никогда бы не подумал, что вы способны на ревность.
— Вам придется многое объяснить мне, Шейн.
— Вот этого я как раз и не собираюсь делать.
Глаза Пейнтера кровожадно сверкнули.
— Я хочу немедленно прочитать признание доктора Педике, если вы не возражаете, — объявил он, непроизвольно сжимая кулаки.
— Его признание? — Шейн недоуменно поднял брови.
— Не делайте из меня идиота. Монтроз видел его собственными глазами.
— Не могу отвечать за мистера Монтроза, — мягко объяснил Шейн, — но лично я готов присягнуть, что доктор Педике не оставлял никакого письменного признания.
— Бросьте ваши уловки, Шейн, — рявкнул Пейнтер, распаляясь не на шутку.
— Не переживайте, — успокоил его детектив, — доктор Педике действительно оставил частное письмо, но оно не должно заинтересовать вас.
— Мне лучше судить, — взвился Пейнтер. — Куда вы подевали его, черт вас возьми?
Шейн равнодушно указал на горстку пепла.
— Я так и думал, что вы не захотите прислушаться к голосу разума, и поэтому сжег его.
— Предварительно прочитав его, не так ли?
— Естественно.
Сраженный такой неслыханной наглостью, Пейнтер механически подвинул себе стул и упал на него, растерянно хлопая ресницами.
— Вы либо законченный кретин, Шейн, либо самый отпетый негодяй, какого мне когда-либо приходилось видеть, — произнес он тоном общественного обвинителя.
— Вам решать, — усмехнулся детектив, затягиваясь сигаретой.
— Я вижу вас насквозь, Шейн.
Поскольку последнее замечание не требовало комментариев, детектив деликатно промолчал.
— Вы влипли по уши, Шейн, — предупредил Пейнтер. — Вы даже сами не соображаете, насколько вы влипли. Прости меня Господи! До вас что, не доходит, куда может завести подобная самодеятельность? Подумать только! Уничтожить улики по делу об убийстве!
— Тем не менее я проделал это, — ответил детектив. — И хватит, Пейнтер. Вы сами понимаете, что у вас не остается иного выхода, как пойти на соглашение со мной. Вам не терпится узнать, что известно мне. Пора бы уже сообразить, что вы останетесь ни с чем, если не прекратите размахивать дубинкой.
Пейнтер вздрогнул и сделал небольшую паузу, пытаясь взять себя в руки.
— Что было в признании доктора Педике? — упрямо по вторил он.
— Этого вы никогда не узнаете.
— Не забывайте, Шейн, предупреждаю вас. Черт возьми, я не против сотрудничества, зарубите это себе на носу. Но ваше вызывающее поведение делает наш альянс невозможным.
— Мы будем сотрудничать, но на моих условиях, — уточнил детектив, наблюдая за маленьким человечком из-под опущенных ресниц с выражением, появляющимся на лице опытного рыболова, стремящегося привлечь внимание крупной форели к насаженной на крючок сушеной мухе.