Хотя компрадоры-зороастрийцы, получившие образование в Бомбее, как и иранские либерально-буржуазные элементы, враждебно относились к абсолютистскому режиму и жаждали политических перемен, они и все сочувствующие конституционному движению зороастрийцы активного участия в буржуазной революции 1905–1911 гг. не принимали. Но были и исключения. К ним относились уже упоминавшиеся братья Джаханы. Зороастрийцы, которые, в основном, жили на юге и юго-востоке страны, не были осведомлены о событиях, происходивших в Тегеране и других крупных городах Ирана.
Во время выступлений мусульманского населения в знак протеста против репрессий, предпринятых Мохаммед-шахом Каджаром по отношению к участникам иранской буржуазной революции, там не было ни одного зороастрийца.
Между прошлым и будущим
Во время правления в Иране Реза-шаха Пехлеви (1925–1941) при осуществлении светских реформ в 20–30-е гг. и для подрыва влияния шиитского духовенства шах использовал в качестве союзника зороастрийское религиозное меньшинство.
В иранских газетах и журналах периодически публиковались хвалебные статьи о зороастризме, печатались книги, авторы которых прославляли события древней истории, эпохи Сасанидов и называли зороастризм «гениальной» религиозно-философской системой взглядов.
Во время коронации Реза-шаха, которая была отпразднована с пышностью, в Иране распространялась литография с портретом шаха, фигурками пророка Зороастра, Дария и Куроша (Кира) — царей Ахеменидской династии. При этом на литографиях не было пророка Мухаммеда или какой-либо другой мусульманской символики.
На литературном факультете Тегеранского университета с 1934 г. было введено преподавание Авесты и изучение зороастрийской философии и этики, текстов на языках пехлеви и дари. Молодые иранцы начали проявлять интерес к изучению своей древней истории и памятникам материальной культуры, а также к древним иранским языкам.
Мода на зороастризм захлестнула как элиту общества, так и иранскую интеллигенцию. Некоторые тегеранские аристократы, известные политические и общественные деятели — мусульмане обучали своих детей в зороастрийских школах «Фируз Бахрам» (для мальчиков) и «Ануширван Дадгар» (для девочек). Как-то одна из дочерей Реза-шаха, выступая перед журналистами, дала положительную оценку обучению в зороастрийских школах. Этого оказалось достаточно для того, чтобы сложилась официальная точка зрения, будто в зороастрийских школах подросткам прививают прочные нравственные основы.
Государственные здания в Иране часто украшались зороастрийской эмблемой — изображением крылатого божества ахеменидского времени. Большинство зарубежных ученых и некоторые российские исследователи считают крылатое божество символическим изображением самого бога Ахурамазды. Между тем современные зороастрийские священнослужители резко возражают против подобной точки зрения, считая ее глубоко ошибочной, поскольку она противоречит существу зороастрийской религии и ее канонам, которые никогда не представляли своего бога в каком-либо облике. Крылатое божество, как они полагают, олицетворяло божественную славу, летящую над головой Дария.
В годы правления Реза-шаха был официально введен солнечный календарь. Зороастрийцам было разрешено открыто праздновать Новый год, согласно древним традициям. Во время этого празднования возрастала активность зороастрийского духовенства, по радио передавались беседы, знакомившие слушателей с древнейшей историей Ирана.
Закон, принятый в конце 20-х гг., уравнивал в правах зороастрийцев и мусульман: преследование зороастрийцев и покушение на их жизнь наказывалось.
В 40-е гг. XX в. зороастрийская община в Иране насчитывала примерно 8–10 тыс. человек. Зороастрийцы поддерживали Реза-шаха в его внутренней политике, что также являлось одной из важных причин положительного отношения династии Пехлеви к зороастрийцам.
В связи с усилением миграции зороастрийцев в крупные города Ирана, что объяснялось некоторыми социально-политическими сдвигами, законами, несколько облегчавшими положение зороастрийцев, число их, проживавших в Кермастском районе, сократилось. Алтари огня из зороастрийских селений и деревень были перевезены в Керман и помещены в городском храме, построенном в 1923 г. и переделанном в 1935 г. по образцу храмов индийских парсов. Керманский зороастрийский храм, сохранившийся и до наших дней, существует за счет благотворительности. Дома уехавших зороастрийцев покупались мусульманами, которые становились близкими соседями зороастрийцев. И хотя здесь оставались зороастрийские храмы, больницы, школы, бани, но напротив них на главной площади сооружались мечети или же древние зороастрийские храмы перестраивались в мечети, и, таким образом, эти районы становились районами со смешанным религиозным населением.
Согласно закону, изданному в начале 30-х гг., в Кермане стены цитадели старого города были снесены, квартал зороастрийцев расширился в сторону севера и северо-запада, а мусульмане Кермана стали проявлять терпимость в отношении своих соседей зороастрийцев. Некоторые цеховые гильдии включали людей одной профессии независимо от их вероисповедания. Поэтому в состав цеховых гильдий входили шииты, зороастрийцы, христиане и представители других религий. Для разных гильдий, производивших ткани, ковры, предметы декоративного искусства и торговавших ими, отводилось специальное место на базаре. Поэтому нередко члены одних и тех же религиозных общин торговали в разных частях базара.
Ушедший в землю храм зороастрийцев в Накш-и Рустаме
Процесс миграции из Кермана и Йезда в Тегеран, Исфахан и другие большие города Ирана, наблюдавшийся в конце 20–30-х гг. XX в., особенно коснулся зороастрийской молодежи, не хотевшей жить в изоляции в рамках своей общины и стремившейся получить светское среднее образование, а после открытия в 1934 г. Тегеранского университета — и высшее образование, чтобы в дальнейшем принимать деятельное участие в общественной жизни страны.
Оставшиеся в Керманской и Йездской провинциях зороастрийские семьи были потомками известных в прошлом зороастрийских служителей культа, занимали хорошие должности на гражданской службе и имели некоторый достаток. В указанных городах и в некоторых сельских местностях Керманской и Йездской провинций оставались и фанатично верующие зороастрийцы, которые не хотели менять свой образ жизни, а также бедняки.
Зороастрийские семьи, покидавшие насиженные места, прилагали большие усилия, чтобы обосноваться в столице или в Исфахане, что объяснялось не только возможностями устроиться на работу, но и тем, что в больших городах, кроме персов шиитов, жили представители других религиозных меньшинств, не подвергавшиеся массовому преследованию за веру.
В 20–30-е гг. заметно укрепились связи между иранскими зороастрийцами и парсами Индии, чему способствовало иранское правительство, заинтересованное в интенсивной торговле иранских зороастрийских купцов с богатой бомбейской общиной парсов, в притоке парсо-индийских капиталов в Иран, постоянном получении пожертвований и денежных средств от индийских парсов на строительство больниц, школ, библиотек в Тегеране, Исфахане, Ширазе, Кермане и Йезде. Однако посылаемые суммы не всегда использовались по их прямому назначению.
В 20–40-е гг. в Тегеране, Исфахане, Ширазе, Йезде, Кермане, Захедане и Ахвазе функционировали зороастрийские общества, хотя практически они не могли оказать существенной помощи несостоятельным зороастрийцам.
В начале Второй мировой войны, когда в Иране пришел к власти новый монарх, сын Реза-шаха, Мохаммед-Реза Пехлеви, положение зороастрийцев несколько ухудшилось. Однако в середине 60-х гг. он, как и его отец, начинает проявлять интерес к этому религиозному меньшинству.
До свержения Мохаммед-Реза-шаха в феврале 1979 г. в результате мощного антимонархического, антиимпериалистического движения шах в своей самодержавной политике искал опору среди религиозных меньшинств, привлекая на свою сторону зороастрийцев, многие из которых являлись крупными банкирами, бизнесменами и предпринимателями, членами меджлиса и ответственными сотрудниками в государственных учреждениях. Некоторые зороастрийцы получили высшие чины в армии. Бывший шах Мохаммед-Реза Пехлеви в своей официальной доктрине делал упор на возвеличивание древнейшей иранской цивилизации и культурных традиций, арийского духа, пророка Зороастра и его заповедей, связывая все это с незыблемостью монархического правопорядка. В действительности принципы шахской идеологии означали стремление официальных теоретиков создать некий механический сплав, соединив традиционную иранскую культуру с современной западной технологией. При этом подчеркивалось, что «влияние древней иранской цивилизации и культуры и доисламских традиций на Иран не менее значительно, чем влияние ислама».