— А что насчет госпиталя? — продолжал спрашивать Джек, несмотря на явное нежелание Клинта идти на контакт. — Женщина, которую мы только что вскрыли, работала в отделе централизованного снабжения госпиталя. Кажется, что причиной ее заболевания, как и заболевания Нодельмана, явилась нозокомиальная инфекция. Как вы полагаете, заразилась ли она от какого-то первичного источника или при контакте с Нодельманом?
— Этого мы не знаем, — признался Абеляр.
— Если она заразилась от Нодельмана, то каковы ваши предположения о возможных путях распространения инфекции? — спросил Джек.
— Мы проверили систему вентиляции и кондиционирования воздуха в госпитале, — ответил Клинт. — Все фильтры на месте; кроме того, мы установили, что их регулярно и вовремя меняют.
— Что вы думаете о ситуации с лабораторией?
— Что вы хотите сказать? — насторожился Абеляр.
— Вы знаете, что врач-лаборант из микробиологической лаборатории по клиническим данным заподозрил чуму и сообщил об этом своему шефу, но последний отговорил его от проведения соответствующих исследований?
— Этого я не знал, — промямлил Клинт.
— Если бы заведующий лабораторией разрешил врачу провести необходимое исследование, то диагноз был бы поставлен, и можно было бы вовремя начать адекватное лечение, — констатировал Джек. — Кто знает, может быть, это спасло бы пациенту жизнь. Проблема заключается в том, что лаборатория сокращена до минимума, должность старшего врача-лаборанта в микробиологической лаборатории упразднена только из-за того, что «Америкэр» хочет во что бы то ни стало сэкономить, так сказать, на спичках.
— Обо всем этом мне неизвестно, — признался Клинт. — Но лабораторная диагностика не предотвратила бы другие случаи чумы.
— Вы правы, — согласился Степлтон. — Так или иначе, но вам еще только предстоит выяснить пути распространения инфекции. К сожалению, сегодня вы знаете так же мало, как и вчера.
— Я бы не стал делать столь далеко идущих выводов, — пробормотал Клинт.
На скрытом маской лице Джека появилась довольная улыбка. Он получал какое-то естественнее наслаждение, ставя на место заносчивого эпидемиолога.
— Есть ли признаки заболевания у медперсонала? — продолжал допрос Джек.
— Есть несколько лихорадящих медсестер, все они изолированы и находятся на карантине, — ответил Клинт. — Хотя ни у кого из них пока нет признаков чумы, мы подозреваем, что это именно она. Эти медицинские сестры контактировали с Нодельманом.
— Когда вы начнете вскрытие Хард? — вмешался Кальвин.
— Приблизительно через двадцать минут, — ответил Джек, — когда Винни все подготовит.
— Пойду пока посмотрю, что творится на соседних столах, — сказал Кальвин Клинту. — Останетесь тут с доктором Степлтоном или пойдете со мной?
— Я пойду с вами, если вы не возражаете, — ответил Абеляр.
— Кстати, Джек, — проговорил, отходя, Вашингтон. — Наверху полно телевизионщиков, они, как ищейки, рыщут по всем кабинетам. Так вот, я бы не хотел, чтобы вы устроили здесь какую-нибудь самодеятельную пресс-конференцию. Вся информация для прессы должна исходить от миссис Донателло или ее заместителя. Только они уполномочены давать сведения, касающиеся деятельности управления. Вы меня поняли?
— У меня нет никакого желания встречаться с прессой, — заверил начальника Джек.
Кальвин направился к следующему столу, Клинт поспешил вслед за ним.
— Я бы не сказал, что этот парень горит желанием общаться с вами, — заметил Винни, когда Клинт и Кальвин отошли на достаточное расстояние. — И пожалуй, я его понимаю.
— Этот мышонок стал очень желчным после нашей первой встречи, — заметил Джек. — Не знаю, в чем его проблемы, но, по-моему, он просто надутый гусак, если хочешь знать мое мнение.
— Смеется обгорелый горшок над закопченным котелком, — пробурчал Винни.
Глава 11
ЧЕТВЕРГ, 9 ЧАСОВ 30 МИНУТ, 21 МАРТА 1996 ГОДА НЬЮ-ЙОРК
— Мистер Лагенторп, вы меня слышите? — обратился доктор Дойл к своему больному.
Лагенторп, тридцативосьмилетний афроамериканец, инженер нефтяной компании, поступил в госпиталь с обострением бронхиальной астмы. Этим утром, в начале четвертого, он проснулся от нарастающей одышки. Обычные средства, предписанные домашним врачом, не сняли приступ, Дональд Лагенторп вызвал «скорую помощь» и в четыре утра поступил в Центральный манхэттенский госпиталь. В четверть пятого вызвали доктора Дойла — обычные больничные мероприятия тоже оказались неэффективными.
Дональд открыл глаза. Он не спал, просто смежил веки, пытаясь отдохнуть и расслабиться. Приступ вымотал и напугал его. Чувство невозможности вдохнуть нужное количество воздуха было настоящей пыткой, такого удушья Дональд не испытывал еще ни разу в жизни, а болел он уже довольно давно.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался доктор Дойл. — Я понимаю, через что вам пришлось пройти, должно быть, вы страшно утомлены.
Доктор Дойл был одним из той редкой, ныне вымирающей породы врачей, которые умеют сочувствовать пациенту, воспринимая его страдания как свои собственные.
Дональд энергично кивнул, давая понять, что с ним все в порядке, — кислородная маска, надетая на лицо, мешала говорить.
— Я бы хотел, чтобы вы задержались в госпитале еще на несколько дней, — сказал доктор Дойл. — Ваш сегодняшний приступ было довольно трудно купировать.
Дональд снова кивнул — доктор мог бы об этом и не говорить.
— Мне хотелось бы подержать вас на внутривенных инфузиях стероидных гормонов, — продолжал объяснять доктор Дойл.
Дональд снял с лица кислородную маску.
— Может быть, я смогу принимать стероиды дома? — спросил он.
Насколько Лагенторп был благодарен госпиталю зато, что ему помогли в самую тяжелую минуту, настолько же хотел он оказаться дома теперь, когда все более или менее успокоилось и он стал нормально дышать. Дома он мог бы, кроме того, заняться работой. Приступ астмы случился, как всегда, в самый неподходящий момент, а ведь на следующей неделе Дональд должен вернуться в Техас, на месторождение, там тоже было полно работы.
— Я понимаю, что вы не хотите оставаться в госпитале, — посочувствовал больному доктор Дойл. — Я сам вел бы себя точно так же. Но полагаю, что при сложившихся обстоятельствах вам было бы лучше остаться. Я хочу не только полечить вас стероидами, здесь вы сможете подышать увлажненным, чистым, не раздражающим дыхательные пути воздухом. К сожалению, дома это сделать невозможно. Кроме того, мне хочется последить за вашей максимальной скоростью выдоха. Я вам уже объяснял, что этот показатель еще не вернулся к норме и остается очень низким.
— И на сколько дней вы планируете меня здесь задержать? — поинтересовался Дональд.
— Уверен, что вы пробудете всего пару дней, — заверил больного доктор Дойл.
— Понимаете, мне надо вернуться в Техас, — пустился было в объяснения Дональд.
Доктор Дойл оживился:
— Скажите, давно вы приехали из Техаса?
— На прошлой неделе, — ответил Лагенторп.
— Гм-м, — задумчиво протянул Дойл. — Не подвергались ли вы там воздействию каких-нибудь раздражающих факторов?
— Нет, если, конечно, не считать этой проклятой техасской кухни, — попытался пошутить Дональд.
— Вы не завели недавно какое-нибудь домашнее животное? — продолжал спрашивать доктор Дойл. Самым трудным влечении хронических астматиков является выяснение факторов, провоцирующих приступы. Часто те же факторы вызывают у больных аллергию.
— Моя подруга завела недавно новую кошку, — вспомнил Дональд. — Когда я бываю у этой знакомой, кошка постоянно меня царапает.
— Когда вы были у вашей знакомой последний раз? — спросил врач.
— Вчера вечером, — сказал Дональд. — Но домой я вернулся уже в одиннадцать, и все было нормально. Я спокойно дышал, когда ложился спать.
— В этом еще предстоит разобраться, — глубокомысленно заметил доктор Дойл. — А пока я все же настаиваю на том, чтобы вы задержались у нас. Что вы на это скажете?