Целью Робинсон было воспользоваться возможным возвышением Роберта — она метила на место исполнительного директора и не видела никаких препятствий к тому, чтобы занять эту должность, кроме своей очевидной молодости. Доводя до кондиции Роберта, Элен надеялась превратить этот недостаток в достоинство.
— А-а, Элен, моя дорогая, — проворковал Роберт, когда она со смущенным видом проскользнула в его кабинет. Баркер вскочил на ноги и предупредительно прикрыл дверь за вошедшей.
Элен, как обычно, устроилась, положив ногу на ногу и повыше поддернув юбку, на ручке кресла напротив стола шефа. Фотография жены Баркера — тоже как обычно — лежала на столе изображением вниз.
— Хотите кофе? — спросил Роберт, усаживаясь на свое место и завороженно уставившись на Элен.
— Я только что разговаривала с Гертрудой Уилсон из Национального совета, — начала Элен. — Вы с ней знакомы?
— Конечно, — ответил Роберт, — кажется, она одна из вице-президентов.
— Совершенно верно, но к тому же она одна из самых моих доверенных контрагентов и, что самое главное, она просто без ума от «Уиллоу и Хит».
— А-а, — еще раз повторил Роберт.
— Национальный совет придерживается в этом отношении всех рекомендаций Городской эпидемиологической службы и лицензионной комиссии, — сказала Элен.
Роберт покачал головой, словно пробуждаясь ото сна; кажется, слова Элен наконец преодолели броню его распаленного воображения.
— Секундочку, секундочку, — произнес он, собираясь с мыслями, — я не совсем понимаю, что хорошего в этой новости, а моя секретарша сказала, что вы хотите сообщить мне именно хорошую новость.
— Выслушайте меня до конца, — укоризненно проговорила Элен. — Дело в том, что хотя у Национального совета неплохие показатели по нозокомиальным инфекциям, но все же в их нью-йоркском госпитале было в последнее время несколько случаев, о которых совет не желает оповещать общественность. Во-первых, у них в блоке интенсивной терапии случилась вспышка стафилококковой инфекции — при обследовании были выявлены медсестры-носительницы, которым пришлось провести курс антибиотикотерапии. Если вдуматься, то это по-настоящему страшно.
— Какие еще были случаи? — спросил Роберт, стараясь не смотреть в сторону Элен.
— В том же госпитале имели место неприятности и на кухне, — продолжала Робинсон. — У очень многих пациентов развился понос, несколько человек даже умерли от токсикоинфекции. И наконец, там же недавно была вспышка гепатита.
— Я что-то не понимаю, почему вы считаете все эти ужасы хорошей новостью.
— Все познается в сравнении. В других госпиталях еще хуже. Атак... конечно, ничего хорошего в этом нет. Но дело в том, что, как оказалось, Национальный совет очень чувствителен к проблеме нозокомиальных инфекций. Поэтому Гертруда особо подчеркнула, что он не будет финансировать рекламную кампанию, основанную на теме госпитальной инфекции.
— Великолепно! — воскликнул Роберт. — Это действительно прекрасная новость. Что вы сказали по этому поводу Терезе Хаген?
— Естественно, ничего. Сначала я решила порадовать вас.
— Просто чудесно! — От избытка эмоций Роберт вскочил и на своих длинных тощих ногах зашагал по кабинету. — Лучше быть не может. Теперь я смогу делать с Терезой все, что мне заблагорассудится.
— Что мне сказать ей? — деловито осведомилась Элен.
— Только то, что, по вашим проверенным данным, у Национального совета действительно хорошие показатели по нозокомиальным инфекциям. Таким образом, пусть она и дальше делает рекламную кампанию, которая, без сомнения, провалится.
— Но тогда мы потеряем кредит Национального совета, — встревожилась Элен.
— Не обязательно, — возразил Роберт. — Вы же сами говорили, что им очень нравится реклама с «говорящими головами» — они обожают приглашать на телевидение и снимать в роликах всяких знаменитостей. Мы много раз говорили об этом Терезе, но она игнорировала наши предупреждения. На этот раз мы не станем ей ничего говорить, попробуем привлечь к рекламе ведущих актеров, занятых в известных телевизионных фильмах на медицинские темы, — это будет неплохая иллюстрация к выступлениям профессоров. И когда Тереза Хаген провалится, выступим мы со своей рекламой.
— Гениально. — Элен соскользнула с ручки кресла. — Пойду сразу же свяжусь с Терезой Хаген.
Вернувшись в свой кабинет, Элен позвонила в секретариат, чтобы выяснить, где находится Тереза. Ожидая ответа, она вновь и вновь проигрывала в уме свой разговор с Робертом — все прошло как нельзя лучше, наверняка ее шансы стать исполнительным директором сегодня еще больше повысились.
— Мисс Хаген внизу, в студии, — раздался голос секретаря. — Хотите, я соединю вас?
— Нет, нет, я сама спущусь к мисс Хаген.
Покинув покрытый коврами уютный мир административного этажа, Элен, звонко стуча каблучками по гранитным ступеням, спустилась в студию. Лично переговорить с Терезой — отличная идея, тем более что это удастся сделать в студии — Элен робела, заходя в служебный кабинет мисс Хаген.
Робинсон громко стукнула рукой о дверной косяк, прежде чем войти в студию. Посередине помещения, за большим столом, заваленным рукописями, рисунками и кассетами, сидела сама Тереза. Здесь же находились Колин Андерсон, Элис Гербер и еще один молодой человек, которого представили Элен как Нельсона Фридмана.
— Я получила нужную вам информацию, — обратилась Элен к Терезе, расплывшись в широкой приветливой улыбке.
— И что это за информация — хорошая или так себе?
— Я бы сказала, что очень хорошая.
— Так говорите скорее. — Тереза в ожидании откинулась на спинку стула.
Элен рассказала ей о показателях госпиталя Национального совета здравоохранения по нозокомиальным инфекциям, добавила даже кое-что из того, о чем умолчала в разговоре с Робертом: по нозокомиальным инфекциям дела в госпитале Национального совета обстояли лучше, чем в Центральном манхэттенском госпитале, принадлежавшем «Америкэр».
— Сказочные новости, — обрадовалась Тереза. — Именно это я и хотела узнать. Вы здорово помогли нам, Элен, большое вам спасибо.
— Была рада оказать услугу. Как ваши дела с кампанией?
— Пока, слава Богу, кажется, все нормально, — ответила Тереза. — К понедельнику мы уже сможем кое-что показать Тэйлору и Брайану.
— Чудно. Если я вдруг понадоблюсь, звоните без всякого стеснения.
— Конечно, конечно. — Тереза проводила Элен до двери и помахала ей на прощание рукой.
Вернувшись к столу, Тереза села на свое место.
— Ты ей поверила? — спросила Колин.
— Да, — ответила Тереза. — Администрации незачем перевирать статистические данные, которые можно легко перепроверить в другом месте.
— Не понимаю, как ты можешь доверять этой кукле с пластиковой улыбкой. Я ее просто ненавижу, она такая фальшивая! — возмутилась Колин.
— Постой, постой, — постаралась успокоить подругу Тереза. — Я же утверждаю, что верю тому, что она сказала, я не говорила, что доверяю ей. Это же совершенно разные вещи. Я ей не доверяю точно так же, как и ты, и поэтому не говорила, чем мы тут занимаемся.
— Ты еще, между прочим, не говорила, нравится ли тебе то, чем мы тут занимаемся, — передразнила Терезу Колин.
Тереза посмотрела на разбросанные по столу сценарии.
— Мне нравится эпизод с Гиппократом, — произнесла она. — А вот что сказать о материале с Оливером Уэнделлом Холмсом и этим Джозефом Листером, я, честно говоря, не знаю. Я понимаю важность мытья рук в современных больницах, но в рекламе этот призыв как-то не звучит.
— А где тот доктор, который был тут вчера вечером? — спросила Элис. — Если он предложил идею насчет мытья рук, может, он придумает и как ее подать — нужен конкретный сюжет.
Колин изумленно взглянула на Терезу.
— Вы с Джеком были здесь вчера вечером? — спросила она.
— Ну да, мы приезжали, — ответила Тереза как ни в чем не бывало. Протянув руку, она поправила на столе; одну из картинок, чтобы лучше ее рассмотреть.