– Идите, – повторил экстрасенс, сверля женщину строгими чёрными глазами.
Галина нехотя поплелась в дом. Поправила рубашку на муже, подумав немного, сложила ему руки на груди. Когда они переложили Алексея на диван, врач закрыла ему глаза, но сейчас один глаз оказался открытым. Ей почудилось, что муж подглядывает. Она вздрогнула, сняла с шеи платок и накрыла им лицо покойника. Галина навела порядок в комнате, перезвонила в морг. Машину обещали прислать только к вечеру. Чувствуя усталость и разбитость во всём теле, присела на стул у окна.
– Леха, сынок! Как же так? Беда-то какая, – разбудил её крик Сергеича. – А ты, корова, всё дрыхнешь?
Галина покрутила головой, от неудобной позы, в которой она нечаянно заснула, затекла шея.
– С двором-то что сталось? Дом валится, крыша прохудилась, забор сгнил…
Невестка усмехнулась.
– Неужели глаза открылись? За столько-то лет. Сегодня вот последнюю бутылочку сыночку преподнесли.
Свёкор встал на колени рядом с диваном, погладил растрепанные, грязные волосы сына.
– Лёха, когда ты успел поседеть? Теперь к мамке пойдёшь, а меня с этой заразой оставляешь?
Галина сплюнула в сердцах: «Ничего не изменилось. Так и осталась для него заразой».
Сергеич завыл странным тонким голосом. Галина выскочила на улицу: не могла больше оставаться в комнате с умершим мужем и обезумевшим от горя свёкром.
Почти два часа она провозилась в хозяйственном дворе, вычистила загон для козы и барашков, убрала в сарае, сбила рассохшиеся кормушки. Вымыв руки в кадке, направилась в дом.
В зале на крюке, оставшемся с давних времён, висел Сергеич. В открытые окна дул тёплый ветер, тело свёкра покачивалось в такт взмахам тюлевой шторы.
«Ну вот, не придётся вызывать машину дважды», – подумала Галина, теряя сознание.