8.
Если бы ее спросили откуда она знала, ответить она бы не смогла, но каким-то образом, Светланова понимала, что она теперь не одна. Она ничего не слышала, но она это почувствовала: неосязаемый шлейф в воздухе, присутствие жизни там, где до сих пор витала только смерть. Чувство чьего-то присутствия у нее укрепилось после того, как до нее дошел еле уловимый, но такой знакомый запах сигарет, который пробивался откуда-то на корабле.
Она прикидывала, имеет ли смысл брать на себя риск и пойти разведать. Тусклый свет проникал из-под двери, по часам на диктофоне она понимала, что сейчас утро.
А большинство из них пришло ночью. Большинство.
Внезапно, мысли о куреве полностью поглотили ее сознание. До прибытия на судно она могла выкурить две, может три сигареты в день, и то от скуки. Затем, когда ей овладел стресс, ее увлечение превратилось в зависимость.
Я не собираюсь умирать из-за сигарет. Нет, точно не собираюсь.
Но здесь, в этом помещении, находиться вечно она попросту не могла, независимо от того, насколько здесь было безопасно. Признаков бегающего либо мерцающего голубого она давно уже не видела. Она была достаточно пессимистично настроена, чтобы думать, что твари просто отступили. Hо ей требовалось пообщаться с кем-нибудь из людей, чтобы окончательно не свихнуться.
И сигареты кончились.
Она приоткрыла дверь и посмотрела в коридор.
Там было тихо и ничего не двигалось, несмотря на то, что ее вновь посетило чувство, что она не одна. Запах сигарет здесь также был крепче, и мысль о том, что ей удастся покурить и пообщаться с другими людьми, придала ей храбрость, которой у него до сих пор не было. Она вышла из кладовой в коридор и пошла на запах дыма.
За первой дверью, направо от нее, находился главный камбуз, пустой и тихий сейчас, а когда-то переполненный шумом двигаемых банок, кастрюль и прочего кухонного скарба. Там не было тел, ни намека на какое-то беспокойство, все выглядело так, как будто место ждет, чтоб прибыла команда и приступила к готовке завтрака. Беспорядок в другой комнате был полной противоположностью камбузу. Столы и стулья были перевернуты, посуда валялась на полу и была разбросана и разбита. Свернувшаяся кровь и остатки плоти забрызгали иллюминаторы. Tусклый свет, исходящий снаружи, окрашивал помещение в адский красный свет.
Даже не смотря на все сцены жестокости, что она наблюдала до этого, она попятилась назад. Весь пол был покрыт кровью и плотью, это проистекало до дверного проема, как бы указывая, куда смерть оттащила тела по коридору и прямо на палубу.
Она направилась в обратном направлении. Oна пока не была готова выйти на поверхность, чувствуя себя гораздо безопаснее в окружении стен. Она двигалась тихо, не желая выдавать свое присутствие и в то же время желая, чтобы ее услышали, если на судне действительно кто-то был. Она дошла до лестницы, ведущей в главное строение судна. Запах сигарет здесь был уже довольно крепким и устойчивым. И пока она поднималась, она услышала еще кое-что, что-то абсолютно неожиданное. Ирландский голос пел - высоко и чисто - старинную песню, которую Светланова слышала в барах и клубах в разных городах по всему миру. Oна попросту не ожидала услышать ее здесь, на судне, которое уже давно умерло.
Прощай любовь
Когда вернусь, мы будем вместе,
Я не тоскую, покидая Ливерпуль
Тоска моя о том, что ты не покидаешь это место.
Она шла на голос и запах сигарет вверх по лестнице.
Прощай любовь
Когда вернусь, мы будем вместе[12]...
Певец начал снова припев, но поперхнулся после первой строчки и по судну прокатилось эхо кашля, за которым последовало мягкое "Блядь".
К этому моменту, она определила источник - певец находился в комнате управления. Она быстро поднялась по лестнице, но остановилась у самого прохода, решив, что осторожность все-таки не будет лишней, прежде чем она обозначит свое присутствие.
- Здравствуйте? – проговорила она громко на английском, решив, что так будет лучше, учитывая песню и проклятия, которые прозвучали на том же языке.
В ответ она услышала еще один кашель, затем слабый голос ответил:
- Либо я сдох и попал в рай, либо там женщина за дверью. Кто там?