-Мне очень надо знать, не замужем ли вы? Вы, конечно, очень молоды, но здесь, я знаю, рано выходят замуж, - объяснил свой вопрос незнакомец.
-Не замужем, но засватана и калым уже родители получили. Через год окончу школу, и будет свадьба. А зачем это вам? Вы кто?
-Александр.
-Македонский?- не удержалась от насмешки Зарема.
-Нет. Коваленко. Перевелся в Дербентский сельхозтехникум из Анапы, на винодела буду учиться. Пойду искать его, а то уже поздно, не пришлось бы на улице ночевать. Очень рад нашему знакомству. А калым мы вернем, он нам не нужен. На дворе двадцатый век, а они тут таких красавиц за калым покупают! Прямо средневековье какое-то! Разве вы не комсомолка?
-Комсомолка...
-Почему же позволяете себя продавать? У нас на Ставрополье такого нет и не было.
-А у нас так было всегда и сейчас есть.
-Тогда придется увезти вас на Ставрополье. Там все равны: и женщины, и мужчины. Поедете?
- Нет. У вас вера другая.
-Разве для комсомолки это имеет значение? Да ведь веру же можно сменить, в крайнем случае?
-Хорошо бы понять, о чем мы говорим. Идите, а то опоздаете в свой техникум.
-Да, пойду, надо спешить. Но мы еще встретимся. Возражений не хочу слышать. До свиданья.
И Александр Коваленко, окрыленный показавшейся ему неслучайной встречей с юной красавицей Заремой, размашистым шагом поспешил на поиски техникума, а Зарема вынуждена была объяснять Сальминат, почему она так долго разговаривала с незнакомым русским. Но старшая сестра быстро остановила лавину вопросов младшенькой единственной фразой:
-Выбирай, что ты хочешь услышать от меня: отчет о нашем разговоре с русским или продолжение бабушкиного рассказа?
-Ишь, ты, хитренькая какая! Бабушкин рассказ, конечно. Очень нужен мне этот русский!
-То-то же, но теперь я буду рассказывать на русском языке, а то на днях в школу, а ты его уже забыла.
-Ничего я не забыла. Ты мне все лето сказки на русском языке читала, и в Дербенте я с детства говорю по-русски, так что, пожалуйста, рассказывай хоть по-русски.
-Ну, слушай. Очнувшись, Фатима поняла, что очень сильно замерзла. Была уже глубокая ночь, тумана не было, а в ясном небе казались низкими звезды. Полная луна освещала все вокруг, как днем. Ручей журчал, вода плескалась, перекатываясь через бугорки и камешки. Запаха не было. Слышался шелест листьев на деревьях, хоть ветерок был несильным.
Заунывный звон исчез, и тишина ночи не казалась ватной. Фатима села. Во всем теле ощущалась слабость, но она попробовала выкрикнуть любимое имя изо всех сил:
-Б-о-р-и-с-б-и-и!..
И-и-и - ответило эхо где-то в горах. В ответ - тишина.
И вдруг - душераздирающее:
-У-у-у-у - это завыли волки. Сначала Фатима не поняла, что происходит и только, когда услышала характерное шуршание листьев под тяжелыми лапами матерых хищников, она взвизгнула, вскочила на ноги и с криком: «А-а-а-а!!! Ой, мамочка!!!», бросилась к самому высокому и раскидистому дереву поблизости. Судорожно цепляясь за ветки, она карабкалась, срываясь, ломая тонкие сучья, стараясь оказаться, как можно дальше от земли.
Волки подбежали к дереву быстро. Они окружили его и, задрав головы, жутко клацали зубами и заливисто, с невыразимой животной тоской, завыли, будто горюя, что такая легкая добыча ускользнула от них. Фатима с ужасом видела их сверху и надеялась, что, увидев свою добычу так высоко, волки поймут, что она недоступна, разбегутся и забудут о ней.
Но волки умели ждать, и терпения у них хватало. Удобно расположившись вокруг дерева, на которое взобралась Фатима, они приготовились к долгой осаде.
Понимая, что ее дрожащие от страха руки и ноги могут не выдержать, Фатима, повиснув в обнимку с толстым сучком, расстегнула кожаный пояс на талии и прикрепила себя к стволу дерева. Она понимала, что отсутствие ядовитого запаха в воздухе - это не навсегда, что запах вернется и, если она при этом снова потеряет сознание, то пояс ее удержит на дереве. Даже, если она умрет, то хотя бы волкам на съедение не достанется.
Фатиме было очень страшно висеть над разинутой волчьей пастью, панический ужас охватывал молодую женщину при виде жаждущих ее крови, светящихся в ночи, глаз лютых хищников. Бедную Фатиму мучило одиночество и беспомощность перед безысходностью будущего, где ждала ее только смерть. Смерть, а не встреча с отвергнутым когда-то, а теперь таким долгожданным, таким желанным мужем, вздумавшем наказать ее таким жестоким способом. Жив ли он на самом деле? В том ли направлении она шла, где обитает ее Борисби? Столько мучилась, столько шла, чтобы теперь быть съеденной волками, так и не узнав правду о муже, так и оставшись в разлуке с ним и с любимым сыном.