Фатима кричала изо всех сил. Снова и снова звала Борисби, своего Борисби, просила его прийти, умоляла спасти ее, но слышала ее только ночь, а отвечало лишь эхо в горах.
В отчаянии, понимая, что спасения ей не будет, Фатима стала рыдать и молиться, стала просить прощения у Аллаха и у мужа своего Борисби за то, что была высокомерной и заносчивой, воображала себя выше остальных людей, что считала выбранного ей родителями мужа недостойным себе, и из-за этого осталась одна-одинешенька и пропадает теперь здесь на дереве в лесу. Даже, если не съедят ее волки, то она умрет от голода и жажды, не имея возможности уснуть, и будет висеть здесь, пока не объедят ее птицы.
И тогда будет она, такая красивая и важная, такая богатая и знатная, такая молодая и нежная, висеть здесь уродливым скелетом, который не опознают, даже если случайно найдут...
Вдруг! Сквозь слезы она увидела огонек и этот огонек... двигался!
Появился он на горе, где по ее предположениям была пещера, хотя сейчас в этой тьме, из-за закатившейся за облака луны, Фатима плохо ориентировалась. Очень неторопливо, качаясь из стороны в сторону, огонек спускался с горы и приближался к Фатиме. Она замерла, у нее даже дыхание перехватило, и дело на этот раз было не в появлении ядовитого запаха, дело было в волнении. Что все это значит? Кто или что заставляет двигаться этот огонек? Угрожает он ей новыми испытаниями или несет спасение? Фатима в отчаянии снова стала кричать и звать на помощь...
И тут луна выглянула из-за туч, но вместо того, чтобы помочь Фатиме рассмотреть того, кто заставляет огонь передвигаться, она показала ей огромную остроконечную тень позади огня и тем самым только усилила страх. Тень одним концом дотягивалась до вершины горы над пещерой, а другим концом уходила к подножью, подкрадываясь к Фатиме.
Это было так страшно, что бедная женщина уже в сидящих под деревом волках видела свою защиту. Но и волки навострили уши и не вели себя так безмятежно, как до сих пор. Они перестали подвывать и взвизгивать, перестали, задирая головы, глазеть на Фатиму, перестали клацать зубами. Они притихли, их шерсть распушилась, встала дыбом от необъяснимого страха. Волки уже готовы были броситься врассыпную, да не успели - луна снова спрятала тень. Огонь был уже совсем близко, и если он направлялся к ней, то на пути его остались только кустарники.
«Это Борисби. Боятся нечего. Он идет спасти меня», - успокоила себя Фатима и стала кричать:
- Борисби! Я здесь! Спаси меня!
Привычно ответило эхо. Человеческого голоса Фатима не дождалась, но огонь приближался. Страх и ужас перед чем-то необъяснимым, но неизбежно надвигающимся, неподвижностью сковал в Фатиме каждый пальчик, каждую косточку, залил слезами ее глаза и натянул ее бедные нервы до последнего предела. Больше выдержать она не могла и забылась в каком-то полуобморочном состоянии, когда уже ни о чем сиюминутном не думаешь, а мысли твои уносятся далеко-далеко и перед твоим внутренним взором проплывают сцены прошлой, более счастливой жизни.
Часть 5
Ее окружили образы беззаботного детства, разговоры и игры с любимой подругой, нашей бабушкой. Она вспомнила рождение сына, его милое личико на ее груди. Вот он сам научился стоять, а вот сделал первые шаги, сказал первое слово. Она не хотела вспоминать, что сына у нее отобрали. Она с большим удовольствием вспомнила, вместо этого, свою прогулку с Борисби за черемшой и то, как восхищенно слушал Борисби ее песню. Задумавшись, отрешившись от внешнего мира, от страхов, от близкой смерти, Фатима запела, вслушиваясь в свой изумительный голос, который подхватывало эхо и разносило по окрестным горам. Слова старинной песни навевали печаль, но и напоминали Фатиме, что она человек, а не загнанное животное.
«Двенадцать джигитов невесту везли
На свадьбу в другое селенье,
Они перевал перейти не смогли -
Абрек совершил нападенье.
* * *
Разбойник лихой, седовласый, хромой.
Коварный, жестокий грабитель
Один всех друзей жениха победил,
Невесты коня под узды подхватил,
Увел в воровскую обитель.
* * *
Джигиты с собой жениха привезли
И свежих коней оседлали они,
Но только невесту найти не смогли,
И зря свои силы теряли они.
* * *
Загнали коней, пешком горы прошли,
Но все же красавицу не нашли.
Тропа их все выше и выше вела,
Вдруг перед пещерой исчезла она.
* * *
Завешена шкурой пещера была,
В пещере теплилось немного огня.
Невесту свою парень сразу узнал,
В углу на лежанке разбойник стонал.