-Но все равно очень интересная история и хочется услышать, чем она закончилась - вставила Хадижат - девочка из их двора, одноклассница Сальминат.
-Рассказывать коротко я не умею, но самой истории осталось всего ничего. Если вы так уж хотите, то слушайте.
-Песню свою Фатима до конца не допела. Раздался выстрел и она от неожиданности или от нервного перенапряжения потеряла сознание. Хорошо, что она заранее пристегнула себя к дереву ремнем, чтобы не упасть. Это спасло ее теперь, однако, очнувшись, Фатима обнаружила себя лежащей под деревом на мягкой подстилке из опадавших много лет листьев, но при этом голова ее лежала на коленях у сидящего рядом с ней мужчины, а нос ощущал полузабытый, характерный только для одного человека на свете, запах. Фатима повернула голову и увидела склоненное над ней бородатое мужское лицо в высокой лохматой папахе, из-под завитков которой сверкали огнем в сереющем предрассветном полумраке белки молодых глаз.
-Борисби-и, - с облегчением и радостью выдохнула Фатима.
-Очнулась, наконец? - она не узнала его голос, да и звучал он довольно сухо для столь долгой разлуки.
-Надо спешить, - продолжал говорить строгий голос. - Мы должны успеть добраться до дороги на Дербент, пока не рассвело.
Сильные руки поставили Фатиму на ноги и, вручив факел, увлекли за собой вверх, вверх, не останавливаясь, не давая передохнуть, до самой вершины, где, наконец, позволили ей бессильно опуститься у обочины дороги, в том самом месте, где вчера еще она отчаянно уговаривала своего проводника и откуда тот опрометью, не оглядываясь, сбежал от нее.
Но тут снова заговорил бородатый человек, в котором, несмотря на выглянувшее из-за горы с таинственной пещерой, солнце, Фатима никак не могла распознать своего исчезнувшего мужа Борисби.
«Цвет глаз тот же, - думала она. - Кажется, тот же запах, но в голосе его, пусть даже изменившемся из-за каких-то внешних условий, должны же звучать хоть крохотные знакомые нотки, интонации, а их нет. Может, это вовсе не Борисби? Тогда почему он меня куда-то ведет? Мне ведь надо к Борисби»...
Тем временем, ни о чем не рассуждая, произнося лишь короткие фразы, мужчина настойчиво уводил женщину по дороге в сторону Дербента, прочь от злополучной пещеры, изрыгающей из своей глубины смертоносный запах.
Фатима проголодалась, ей хотелось пить, спать, она слышала позади на дороге скрип колес и людской говор, но они шли так быстро, что даже телеги их не обгоняли.
Кончилось это тем, что ноги Фатимы начали заплетаться, спотыкаться о малейший бугорок на пути, и тут мужчина понял, наконец, что, не позволяя ей отдохнуть, он только осложняет себе дорогу. Поэтому он свернул в лес, выбрал полянку для костра и пошел собирать хворост. Фатиму он посадил под деревом, прикрыв ей плечи своим камзолом.
Несмотря на невероятную усталость, Фатима почувствовала, что в его внутреннем кармане что-то есть. Некоторое время она не решалась проверить, что там, хотя мысль об этом в голове ее досадно свербила. Наконец, оглянувшись по сторонам, она достала из кармана мужчины... резную шкатулочку. Сердце Фатимы чуть не выпрыгнуло из груди:
«Это он! Это Борисби!»
У нее на ладони лежала очередная резная деревянная шкатулочка! Она была еще не окончена, и в ней не было эдельвейса, но от нее через ладони Фатимы к самой ее душе шло тепло любви помнящего о ней мужа.
Фатима так восторженно, не отрываясь, смотрела на шкатулку, что на миг забыла, где она и, что с ней, а когда подняла глаза, то прямо перед собой увидела любующегося ею мужчину, который - и в этом она теперь не сомневалась - и был ее Борисби, ее потерявшийся муж. Это он ко дню рожденья Фатимы готовил подарок, он думал о ней, он спас ее от волков, а теперь принес дрова, чтобы обогреть ее...
Фатима на крыльях любви, не чувствуя усталости, подлетела к Борисби и, упав на колени, обхватила руками его ноги, прижавшись к ним лицом.
-Борисби! Это ты! Теперь я знаю - это ты! Я так долго тебя искала, так ждала этой встречи, а сама не узнала тебя! Прости меня! Прости меня за все! Ради нашего сына, прости!
Борисби уронил хворост. Он наклонился к плачущей женщине и, поднимая ее с колен, прижал к себе.
-У нас есть сын? Фатима! Любимая! Какое счастье! А я, дурак, не хотел возвращаться! Думал так и дожить в одиночестве в неприступной пещере, напоминая тебе о себе каждый год, в день твоего рожденья эдельвейсом, раз ты их так любишь.
-Люблю, но не больше, чем тебя и нашего сына! - Борисби крепко обнял Фатиму и с жаром поцеловал.
-О, Аллах, как мечтал я услышать эти слова от тебя! Ведь я за эти годы стал любить тебя еще сильнее, хоть мечтал забыть, выбросить из своего сердца малейшее воспоминание о тебе, такой заносчивой и высокомерной. Но вопреки разуму, я снова и снова вспоминал о тебе - такой красивой, такой нежной, с шелковой белоснежной кожей, с черными строгими бровями, с длинными волнистыми волосами... Вот и вырезал целый год шкатулочку и карабкался в горы за эдельвейсом, добывал его с корнем, чтобы он не завял по дороге в Касумкент. Ты догадывалась, что это я тебе их присылал?