В эти закатные часы Зарема машинально перекинула руку через перила крыльца, будто желая «зачерпнуть воду за бортом лодки», чтобы картина, родившаяся в ее воображении, была еще более реальна, и вдруг воскликнула в испуге:
- Ой! Кто здесь? Ой!
-Не бойся, Зарема. Это я, - взявший Зарему за руку Саша Коваленко встал во весь рост. Девочки замерли из-за опасения, что Сашу увидит их отец, который вот-вот должен был приехать с работы.
-Как ты здесь оказался? Почему мы не заметили, как ты подошел, ведь еще довольно светло? - спросили они наперебой.
- Значит, не зря у меня «отлично» по маскировке на местности, - ответил Саша.
- Ненадолго же хватило твоего обещания нашей маме не ходить за мной, - упрекнула Зарема парня, вырвав у него свою руку. Но Саша поймал ее и снова взял «в плен».
-Казните меня, я не смог удержаться, меня, словно магнитом, тянет к вашему крыльцу. Должен сознаться, что я уже давно тут, но вы ведь так были увлечены рассказом, мне не хотелось перебивать. Из рассказа я понял, что для завоевания сердца горянки надо сорвать эдельвейс где-нибудь в горах под самым небом. Когда у тебя день рожденья, Зарема?
- Завтра, второго сентября, - ответила за Зарему Сальминат.
-Ну, до завтра я за эдельвейсом не успею, но к следующим твоим именинам постараюсь. А насчет обещания твоей маме, то я ничего не могу поделать. Я подумал и понял, что все это сильнее меня. Ты мне всю ночь сегодня снилась и целый день мне кажется, что если вот-вот я не услышу твой голос, то в следующую минуту не смогу нормально дышать. Если ты меня прогонишь, я уйду, а мнение твоих родителей меня от тебя не оттолкнет. Вот сама и решай, - предложил Саша девушке.
С этими словами Саша отпустил руку Заремы, хотя ей тут же захотелось вернуть ее в его ладонь. Нестерпимо захотелось, а ведь она прекрасно понимала всю возмутительность своего желания в свете вековых мусульманских традиций.
Зарема чувствовала себя очень смущенной, а ее младшая сестренка стояла, облокотившись на перила крыльца, с открытым ртом и широко распахнутыми глазами от удивления. Манеры и поведение русского парня ее ошарашили, но казались Сальминат восхитительными, как в сказке.
Сальминат, понимая, что лишняя на этом свидании, все же не могла позволить себе уйти, потому что отсутствие Заремы рядом с ней при возвращении домой могло бы вызвать нешуточный переполох. Поэтому она только отошла к противоположным перилам крыльца и делала вид, что увлеченно следит за быстрым приближением дождевой тучи со стороны моря.
- Скоро будет дождь,- дипломатично ответила на прямой Сашин вопрос Зарема.
Она и вправду ни в чем, кроме того, что дождь прольется сегодня на землю Дербента, не была уверена. Ни в своих чувствах и желаниях, ни в том, смогут ли ее родители и она сама противостоять настойчивой осаде этого русского парня, ни в том, насколько долго эта осада продлится, и какие будут последствия.
А настырный Саша, не дождавшись прямого и определенного ответа Заремы на свой первый вопрос, задал ей же сразу еще два волнующих его вопроса. Да так задал, будто вопросы эти были одинаковыми для него по своему значению.
- Скажи, Зарема, ты выйдешь за меня замуж? Я тебя не тороплю, ты подумай и приходи завтра на вечер в мой техникум. Начало в шесть. Я буду ждать тебя. Придешь?
- Не знаю. До свиданья. Ничего не знаю, - ответила Зарема и, воспользовавшись тем, что рука ее теперь освободилась, заскочила в парадную дверь своего дома и захлопнула ее за собой.
Сальминат с сочувствием посмотрела на Сашу, пожала плечами, как бы говоря, что она-то уж и вовсе ничего не знает, и сказала:
- Не обижайся. Она стесняется. Нам уже пора домой. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, - грустно ответил Саша, и, дождавшись, когда девушка скроется за дверью дома, размашистым шагом пошел по дороге к техникуму.
Абдул Галилович пришел с работы поздно. Дочери его так и не дождались, а проговорив под шум дождя допоздна, уснули обе каким-то тревожным, растрепанным сном.
Зато утром их ждал новый переполох из-за влетевшего в открытую форточку букета роз, который упал аккурат рядом с тарелкой завтракавшего отца девушек. Еще бы чуть-чуть, и не только букет, но и форменная рубашка Абдул Галиловича были бы испорчены наваристой шурпой.
И все! Ни слуха больше, ни духа! За весь этот день ни единой встречи! Нигде! Ни в школе, где Зарема угощала всех сладостями, была в центре внимания и светилась счастьем, красотой и очарованием юности; ни во дворе дома, ни на крылечке, где были угощения для друзей, и соседей; ни вечером за праздничным столом, где собрались папины друзья и родственники - мужчины, ни среди женщин и молодых девушек, веселящихся в другой комнате. Нигде Саши не было!