Вспомнив это сейчас, Саша подумал, что не утонул тогда в Куме-речке, чтобы теперь утонуть в этой соленой пучине. А тем временем снова вспоминалось детство и долгие разговоры с дедом Тимофеем. Дед горой стоял за своего зятя, за отца Саши - Василия. Дед всегда оправдывал его вспыльчивость доставшимся ему от отца Порфирия Коваленко характером. Недаром же Порфирия сослали в Воронцовку за участие в восстании Бутырского полка. Он приехал на Ставрополье гол, как сокол, и пришлось ему жениться на богатой невесте - дочери местного землевладельца Юхненко. У этого землевладельца не было сыновей - одни дочери, поэтому зятю он выставил условие: хочешь получить землю в приданное - меняй свою фамилию на фамилию жены. Только в этом случае пообещал разрешить пожениться молодым. Пришлось Порфирию согласиться.
Только после революции, оставшись без земли, его сын Василий вернул себе фамилию Коваленко. Из-за того, что Василий - отец Саши - был у Порфирия единственным сыном, остальные дочери, Порфирий был доволен, что род Коваленко не оборвался, что фамилия предков конце концов не пропала из-за его желания владеть землей.
- Э-эх, если бы родители Заремы согласились на свадьбу, на нашу с ней свадьбу, я бы не раздумывая, поменял фамилию Коваленко на вполне благозвучную Кериханова, но родителям Заремы этого мало было бы. Им надо, чтобы я перестал быть русским и православным», - подумал Саша. - «Эх, Зарема, уж не увидимся мы с тобой больше».
Сколько потом ни пытался Саша сосредоточиться и вспомнить, что именно он думал в ту отчаянную минуту прощания с молодой своей жизнью, но только все время вспоминалось, что именно в тот момент, когда он вспомнил о Зареме и стал с ней мысленно прощаться, откуда ни возьмись, показалось плывущее неподалеку бревно. Когда вцепившись в него, Саша плыл к берегу, уверенный теперь, что спасется, доплывет, он жалел только, что бревна не было, пока жив был Кондратий и о том, что снял сапоги, ведь в них было бы теплее в воде, а потом - и на суше.
Бревно было большое, с утолщением посередине. Вместе с Сашей оно спасло еще четырех солдат, потому что довольно устойчиво держалось на поверхности бушующего моря. Только потом, после тяжелых боев за освобождение Керченского полуострова, на отдыхе, сидя в благоразумно вырытом окопе, Саша во всех подробностях вспоминал свою переправу через Керченский пролив и его охватил мистический ужас: он вспомнил отчетливо, что бревно появилось в воде перед его глазами в ту же минуту, как он подумал о Зареме, и было оно не только с утолщением посередине, но и в точности было похоже на ту палку на картине и ту, что неслась в бешенных водах Кумы. Казалось Саше, палка эта выросла, как вырос он сам из того вихрастого шестилетнего пацана, и выросши, превратилась в бревно, большое и устойчивое, спасшее Сашу. И если это чудо, то и, слава Богу.
Часть 14
- Что-то сегодня вас, девчата, не дождешься? Всегда такие быстрые, а сегодня, почему-то копаетесь? - капитан Егоров старался говорить елейно-добродушно, но его колючие, едкие глазки не оставляли сомнений, что настроен он весьма недружелюбно.
Поющие вполголоса о любви и разлуке девушки в военной форме старательно складывали важные документы Военного трибунала в специальные ящики для транспортировки. Они спешили из-за срочной передислокации 347-й стрелковой дивизии 44-й Армии Южного фронта. В этой армии Зарема Кериханова служила сначала секретарем Военного трибунала, а потом контролером военной цензуры.
Вошедший в столь ответственный момент в комнату капитан Егоров не был их непосредственным начальником, он отвечал за особо секретные документы, был въедливым, аккуратным и очень подходил для этой работы, если бы не один грешок, о котором все знали, но воспринимали неодинаково: одни посмеивались, находя это забавным, другие возмущались.
Сейчас, озабоченные погрузкой, работники трибунала вовсе не хотели накалять обстановку, поэтому одна из них весело ответила вошедшему капитану Егорову:
- На вас это не похоже, Петр Иванович. Ни разу Вы подгонять нас не приходили. Уж, не с левой ли ноги Вы встали сегодня?
Капитан Егоров постарался сохранить почти панибратский тон разговора:
- Да, собственно, я и не ложился. Ведь нам о наступлении в два часа сообщили, вот я за ночь «секретку» упаковал, и Семен уже ящики в контейнеры сложил. Все уже готовы, только вы возитесь.
- Не возимся мы, у нас тоже почти все готово. Мы успеем, ведь еще машины не пришли.
- Так-так, я, кажется, понял причину вашей рассеянности. Это же надо, они не заметили, что машины уже подъехали и все их ждут!