- Уже подъехали?! Ой, так что же вы нас отвлекаете, Петр Иванович? Хотите, чтобы нас начальство по штрафным ротам размазало?
- Это не я вас отвлекаю, а вы не поспешаете, потому что Заремы среди вас нет. Она девушка серьезная и не позволила бы вам валандаться без дела, да песни голосить так, что и подъехавшие машины не слышно. Вот куда вы Зарему дели? Да и Катерины тоже не видно.
-Да, отдыхают они. Отдыхают! Всю ночь работали с документацией. Сейчас разбудим.
- Быстрей будите, а то колонна без них уйдет. Что за легкомыслие?
До сих пор девушки говорили с капитаном вразнобой, а теперь от них решительным шагом отделилась невысокая Клавочка в туго перетянутой ремнем гимнастерке. Она уперла руки в боки, выпятив нижнюю губу, выпустила струю воздуха на выбивающуюся из-под пилотки светлую прядку, и сердито, уже без всяких шуточек, отчеканила:
- Товарищ капитан, разрешите обратиться, - Клава вытянулась по струнке и подняла руку к пилотке.
Капитан, расслабленный бессонной ночью, вынужден был взять под козырек:
- Разрешаю, товарищ младший лейтенант, слушаю Вас.
На войне день, как три дня тянется, а иной и неделей заменить можно, поэтому быстро человек раскрывается, и пуда соли с ним съесть не понадобится, чтобы узнать, чего на самом деле он стоит. А все участники этого разговора давно служили вместе и знали друг о друге всю подноготную, тем более, что войска, где они служили, относились к очень серьезному ведомству.
- Вот девушки наши интересуются, почему для одних война, а для других - мать родна, и не забыли ли вы погрузить вместе с «секреткой» те чемоданы, что так старательно собираете для поездки в Москву. Об их содержимом все перешептываются, а я вот решила спросить Вас, глядя в глаза, как это честь офицера Советской Армии, капитана, несущего службу в Народном Комиссариате государственной безопасности позволяет Вам наживаться на войне, богатство копить на горе народа?
- Да как ты смеешь?!! - Егоров побагровел.
- Смею, - отвечала отчаянная девушка. - Смею, потому что комсомолка, смею, потому что Родину люблю, людей жалею, которые это добро наживали не для того, чтобы Вы теперь мародерствовали. На Дальнем Востоке город такой есть - Комсомольск - на - Амуре, его комсомольцы строили, и я в том числе, и земляк мой Маресьев, который ноги на войне потерял, но на протезах снова пошел воевать, защищать нашу Родину от фашистов. Я тоже добровольцем пошла на войну и мне стыдно, что такие, как Вы, пачкаете наше правое дело грязными руками и поступками.
Было видно, что Егоров едва сдерживает себя, чтобы не взорваться. Медленно выдавливая из себя слова, он заговорил:
- И после этого Вы будете говорить, что я-де не с той ноги встал? - воскликнул побагровевший Петр Иванович, но постарался взять себя в руки, чтобы после его ухода последние спокойно и веско сказанные слова остались в памяти собеседников. Ведь ясно, что собеседники не товарищи уже, а враждебность и возмущение теперь высказаны открыто.
- Вот вы со мной как? Я с вами по-хорошему, а вы тут сплетни собираете и мне в лицо плюете? Как вас назвать после этого боевыми фронтовыми товарищами? Ну что ж, если вы хотите именно таких отношений, вы их получите.
- Товарищ капитан, прошу обратить внимание, что за свои слова я и отвечать предпочитаю сама. И я их высказала именно из соображений фронтового товарищества, чтобы честь советского офицера никто не мог порочить, чтобы открыть вам глаза на всю неприглядность некоторых Ваших поступков.
Внезапно округлившимися, будто вдруг лишившимися бровей, глазами Петр Иванович угрюмо глянул на Клаву. Взгляд был долгим, будто капитан старался запомнить лицо своей обидчицы, хотя ему казалось, знал ее давно, как облупленную. Озадаченный, вышел он из побеленной казачьей хаты в одном из поселков Тамани, тихо прикрыв дверь. Маленькая боевая, отчаянная Клавочка перевернула все в его душе, заставила задуматься, почему он один среди боевых товарищей не может пройти мимо попадавшегося ему на войне добра. Ведь он так гордился своим рабоче-крестьянским происхождением, однако стало не по себе, когда вспомнилась мать его, тащившая через всю деревню зеркало в резной деревянной оправе, а вслед ей посылала проклятья жена раскулаченного соседа, ребятишек которого мал- мала меньше прикладами загоняли на подводу «комиссары», как их называли в деревне. Маленький Петя тогда твердо решил, что лучше быть тем, кто загоняет, чем наоборот, поэтому сделал в дальнейшем все, от него зависящее, чтобы попасть на работу в НКГБ. И вот все было хорошо, откуда только взялась эта пигалица? Надо как-то ее наказать, чтобы и другим неповадно было.
А тем временем после ухода Егорова девушки окружили Клаву.