- Бегу, бегу, присмотри тут за всем. Никого не пускай, пока не вернусь.
Аня не подвела, халат был абсолютно новым.
- Получи. Аж, хрустит! Только не задерживайся долго возле своего ненаглядного. Сегодня дежурит очень строгий врач.
- Я и не смогу долго, потому что меня машина ждет, ее ненадолго мне предоставили.
В одно мгновение коридор закончился, и перед Заремой на уровне глаз оказалась табличка «Химия».
«За этой дверью Саша! Мой Финист Ясный Сокол!» - мысль эта привела Зарему в такое волнение, что ее окатило жаром с головы до ног, ноги задрожали, и ей показалось, что они вот-вот подкосятся, и она упадет в обморок.
Годы, проведенные на войне, ранения, контузия, малярия. Ослабленные частыми воспалениями легкие, сильно подорвали здоровье Заремы. Но безрассудство молодости, считающей любую болезнь сущим пустяком, не желало омрачать упоительные мечты Заремы о сказочном будущем после окончания этой жестокой и великой войны. К тому же невольное представление бывалой фронтовички, что только смерть в бою может эти мечты разрушить, заставляло девушку привыкнуть к своему постоянному лихорадочному состоянию и не обращать на него никакого внимания.
Тем более теперь, когда за закрытой дверью школьного кабинета с такой мирной табличкой «Химия» ждут Зарему карие глаза, большие теплые руки и любимый, ни с чем несравнимый голос ее ненаглядного Саши Коваленко, она не могла поддаваться слабости. Собрав всю свою волю в кулак, с пунцовым румянцем на щеках то ли из-за волнения, то ли из-за непрекращающейся лихорадки, Зарема вошла.
Часть 20
На всю оставшуюся жизнь она запомнила запах, окунувший ее в смесь табачного дыма, лекарств, запекшейся крови и гниющего тела, а напротив себя - Сашины жгучие глаза, наполненные болью, но распахнутые удивлением из-за неожиданности приезда Заремы. Уже потом, чуть-чуть придя в себя, она рассмотрела, что кровать у Саши стоит под окном, окном высоченным, школьным, большим окном, занавешенным от прямых солнечных лучей майского южного солнца только двумя слоями марли, а это означало только одно - здесь уже не опасаются ночных бомбежек.
- Саша! - Зарема кинулась к раненому, наспех поставив ящик с гостинцами на тумбочку у кровати. Букет туманно-сиреневых цветов лаванды она машинально положила на укрытую одеялом раненную ногу солдата, потому что именно больная левая нога оказалась с краю, и этот почти невесомый букет причинил Саше боль.
- Зарема, - выдохнул Саша и, протянув к любимой руки, невольно застонал сквозь зубы. В палате было много раненных. Стоял гул от разговоров и стонов, Зарема смущалась, а ей так хотелось поцеловать это родное лицо, эти щеки, лоб, губы.
- Наклонись, Зарема, - прошептал Саша, крепко сжимая руку девушки. С замершим сердцем Зарема подалась вперед, Саша порывисто прижал девушку к груди и поцеловал в губы, поцеловал так крепко и так жарко, что она задохнулась.
- Ну, теперь и умереть не страшно, - полушепотом сказал Саша.
- Ой, и я так подумала, - вздрогнула Зарема. - У нас, что, мысли одинаковые? Ведь мы тысячу лет не виделись.
- Ну, не тысячу, а только три, но годы эти и тысячи лет стоят для нас с тобой.
- Хороший ты мой, родной мой! Как твоя нога? - Зарема ласково погладила Сашу по щеке, не думая больше об окружающих.
-Да, вот обещают отрезать, а ты уже и цветами ее украсила, будто похоронила.
- Ой, Шурик. Тебе больно, а я... Зарема судорожно стала собирать цветы с одеяла.
Саша поморщился от боли. Легкие прикосновения Заремы через одеяло и перевязку доставляли раненой ноге сильную боль. Но молодой солдат не хотел и не мог показать перед любимой свою слабость из-за тяжести ранения и он изо всех сил крепился.
- Ни за что не соглашайся на ампутацию. Ни в коем случае! Твою ногу можно спасти, ты даже хромать не будешь, - воскликнула Зарема.
- Ты, что шутишь? Откуда ты можешь знать? Как ты обо мне узнала, как здесь оказалась? Как ты нашла меня?
- Ого, сколько вопросов сразу! Не значит ли это, что ты мне и не рад вовсе? - с иронической хитринкой в голосе спросила Зарема, но Саша воспринял все всерьез и поспешил разуверить любимую:
- Да, что ты, что ты! Я просто даже надеяться на такую встречу не мог! - воскликнул он.
- Вот еще подожди немножечко. Все расскажу, не волнуйся, выложу, как на духу, - Зарема, хитро косясь на Сашу смеющимися глазами, с букетом в руках подошла к соседней тумбочке, на которой стояла пустая стеклянная банка, и спросила у лежащего рядом на кровати пожилого усатого раненого: