- Остальное разрешите оставить до свадьбы, товарищ младший сержант? - спросила Зарема.
Саша взял себя в руки и твердо сказал:
- Приказываю оставить в неприкосновенности до свадьбы, товарищ младший лейтенант!
- Вы нарушаете субординацию! Это я должна приказывать, а вы - подчиняться, - пояснила Зарема.
- В таком случае свадьба отменяется. Нельзя допустить, чтобы глава семьи был младше по званию, сказал Саша.
- Если ваши намерения серьезны, я согласна отказаться от воинского звания сразу за дверью нашего дома.
- Скажи серьезно, Зарема, ты согласна выйти за меня замуж? Даже если я останусь одноногим инвалидом? - спросил, посерьезневший Саша.
- Шурик мой, родной мой, да ведь я так люблю тебя, что стану твоей женой, если у тебя не будет ни одной руки и ни одной ноги. Тьфу. Тьфу, тьфу, чтобы это не случилось, останься целым, Саша!
- Я тебя тоже очень люблю, Зарема, и теперь после встречи с тобой я уверен, что останусь жить, что буду бороться и трудиться изо всех своих сил. Ты только береги себя, не простужайся больше, не лезь в пекло. Ты мне очень-очень нужна! Ты еще не уехала, а я уже соскучился.
В это время в дверь заглянул шофер. На его плечах был накинут тот злополучный неопрятный халат.
- Поторопись, Зарема. Если через десять минут не уедем, опоздаем к сроку.
- Иду, иду, - отозвалась Зарема. - Я еще приеду, не волнуйся, Саша. Отдай бумажку врачу и запомни главное - не давай отрезать ногу, помни, мы еще с тобой потанцуем.
Дорога шла вдоль моря и машина с Заремой купалась в лучах заходящего солнца. Шофер спешил засветло вернуться в отряд, но они все же успели увидеть вдруг засветившуюся широкую лунную тропу, рассекшую море поперек, и на каждом повороте Зареме казалось, что вот-вот шофер не захочет сворачивать, подчиняясь серпантину дороги, вылетит прямо на лунную дорожку и понесется, полетит к светящемуся над гладью моря холодному шару луны.
Зарему переполняла уверенность, что теперь-то уж они встретились с Сашей навсегда и, что бы теперь ни случилось, они будут вместе! Всегда-всегда вместе!
Никакая людская злоба, никакая война, тяжелая и жестокая не устояла перед любовью Саши Коваленко и Заремы Керихановой. Они встретились в освобожденном Севастополе в конце мая 1944 года и больше надолго не расставались. Их разлучила только смерть, с ней не поспоришь.
Вскоре после первой встречи на войне Сашу перевели в кисловодский эвакогоспиталь №2020 и Зарема, получив отпуск, вместо поездки к родителям в Дербент, приехала в Кисловодск, сняла квартиру и каждый день навещала Сашу, подкармливая его и ухаживая за ним, как самая преданная сиделка. А если им приходилось ненадолго расставаться, ведь война продолжалась, и Зарему отрывал от любимого военный долг - тогда листочки почтовой бумаги, переполненные словами любви и сложенные треугольником, находили влюбленных повсюду, грели их молодые сердца, а теперь согревают сердца их детей, внуков и правнуков.
Часть 21
Давным-давно облетела листва с тех тополей и акаций, под которыми гуляли в ожидании первенца молодые супруги Коваленко; давным-давно отзвенели соловьиные трели, услаждавшие их слух; много воды утекло в Куме-речке с тех пор, как любовались Саша с Заремой отражением луны в ее быстрых водоворотах; давным-давно закатилась та яркая полная луна, которая приводила в трепет Зарему и на войне весенними ночами, и тогда, когда после войны она светила в их с мужем окошко.
Русский парень и лезгинка, встретившись, полюбили друг друга и, несмотря ни на какие преграды, соединились и жили счастливо, хоть и недолго. Война так подорвала здоровье молодой еще девушки, что Зарема, родив дочь и сына, недолго радовалась своему счастью, она умерла в июле 1951 года от туберкулеза, ровно через пять лет после своего приезда к любимому Саше Коваленко.
Пока Александр Васильевич работал заведующим винпунктом в селе Отказном, Зоя, как стали звать Зарему в этом русском селе, не раз ходила в церковь в надежде и желании окреститься, принять православную веру мужа, и быть похороненной на христианском кладбище, а, значит, и после смерти быть поближе к любимому мужу и дорогим детям. Но из храма ее гнали злые старухи и отказывал священник.
Когда Александра Васильевича перевели в районный центр, село Воронцово-Александровское, теперь это город Зеленокумск, и назначили заведующим винпунктом, расположенном возле автостанции, именуемой сейчас «старой», Зоя как бывший работник НКВД, вела активную общественную работу, многим помогала, добивалась реабилитации репрессированных, они и их потомки до сих пор вспоминают ее добрым словом. Но понимая, что смертельно больна, Зоя и в Воронцовке ходила в церковь, просила окрестить ее, но в ответ слышала одно: «Нельзя!»