Шепетовка, крупный железнодорожный узел. Снова удары по рельсу и крики «воздушная тревога». Семафор опущен — путь закрыт. Раздается команда покинуть вагоны.
Разместившись неподалеку от станции, мы следим за ходом налета. Цель — станция, но и нас заметили. Подвешенные «фонари» осветили место, где мы расположились, и нас стали поливать с неба очередями из пулеметов. Больше всего досталось тем, кто не мог лежать спокойно и искал безопасного места.
Поэтому в новом эшелоне (тот, который мы покинули, горит) занимают места не все. Мы покидаем Шепетовку — родину Павки Корчагина.
Мысль о погибших товарищах глубокой скорбью наполняет наши сердца. Наряду с чувством собственного бессилия нас одолевает страстное желание отомстить: подождите, подождите еще немного, мы вас достанем, так драпать будете, что штаны потеряете…
Той же ночью мы еще раз подверглись налету. Поезд резко остановился, и мы услышали вой пикирующих самолетов. Выскочив из вагонов, мы побежали в сторону леса.
Если так пойдет и дальше, то очень скоро война для меня закончится. Я так и не увижу врага, не сделаю ни одного выстрела.
По неписаному закону войны следующий день оказался более благоприятным. Прекрасная погода способствовала хорошему настроению. Снова — дорожные игры и взрывы смеха.
Железнодорожную станцию в Ровно мы застаем в развалинах. Остатки бревен и досок еще тлеют. Вокруг — пусто. Эшелон продолжает движение. Мечтаем поскорее покинуть вагон, ведь в пути мы полностью зависим от умения и опыта машиниста.
Неожиданно поезд останавливается в лесу. Солнце припекает как в добрые старые времена. Курим, ждем. Приказ о высадке воспринимаем с недоверием. Здесь, в лесу? Мы находимся в районе Кировец. Возникают недобрые мысли о бандах УПА. Кто-то даже пустил слух, что предыдущий отряд завязал с ними бой и был полностью разбит. На нашу просьбу выдать патроны старшина пока отвечает отказом.
Мы шли несколько часов. По мере углубления в лес нам все чаще попадались военные лагеря. Даже удивительно, что перед этим мы чувствовали себя здесь такими одинокими. Известие об открытии союзниками второго фронта было воспринято нами с безразличием, мы страшно устали. Я лично не чувствовал под собой ног: это был для меня самый тяжелый и продолжительный переход. Мы расположились на отдых в молодом сосновом бору и тут же уснули мертвым сном.
Когда я проснулся, Михал уже успел выстирать и высушить обмотки. Мне же ничего не хотелось делать. Нас построили в две шеренги, и наш временный командир доложил прибывшим офицерам о состоянии батареи, о ходе марша и встал в строй. Он больше не был командиром, снова стал одним из нас.
— Трактористы и шоферы, три шага вперед! — скомандовал прибывший офицер.
Выделившаяся группа солдат удалилась в глубь леса.
— Слесари, портные, сапожники, столяры, выйти из строя!
И снова небольшая группа исчезла за деревьями.
— Закончившие семь и больше классов школы, выйти из строя!
Я вышел.
— Сомкнись! За мной марш!
Я попрощался с Михалом. Мы двинулись вперед по направлению к военному лагерю.
У ворот нас встретил часовой с винтовкой и в каске. Никакого оркестра, никаких приветствий. По обеим сторонам песчаной дороги выстроились ряды землянок. В середине — импровизированный плац с флагштоком, рядом с землянками разбиты красивые клумбы. Заботливые солдатские руки искусно выложили из щебня изображение белого орла, установили флажки, написали лозунги. Тщательно убранные аллейки с бордюрами из тонких веток. Кругом удивительный порядок.
Здесь нас снова ждали «купцы».
— Ты, ты и ты, — старший сержант указал также на меня, — идите за мной.
В нашей тройке оказался и рядовой Лось, которого я немного знал. Пройдя несколько десятков метров, сержант остановился, мы — также.
— С этой минуты я ваш командир.
— Так точно, гражданин старший сержант.
— Ну а это наше орудие, — показал он в глубь леса.
Его невозможно было не заметить! Огромная темно-зеленая, замаскированная масксетью гаубица уставилась на нас своим жерлом.
— Калибр сто пятьдесят два. С сегодняшнего дня вы солдаты пятой бригады тяжелой артиллерии… А ты, малый, — обратился старший сержант ко мне, — будешь разведчиком. Ты легкий, проворный и, вероятно, неглупый, если оказался в этой группе.
— Слушаюсь, — быстро ответил я.
— Это ваша землянка, — указал он на хорошо замаскированный холмик, около которого копошилась небольшая группа солдат — взвод управления второго дивизиона готовился к ужину.