— Пойдешь сам?
— Нет.
— Получишь в ухо.
— Пленных бить нельзя. Женевская конвенция запрещает.
— Ты же весишь почти сто килограммов. Скажешь, что от солдатской каши?
— Раз не дали мне спать — несите. Мне и так неприятно, что я попал в плен. Если бы еще меня схватили настоящие солдаты, а то жердь какая-то да три сморчка с кухни.
Меляс щелкнул затвором автомата.
— Повесить хама! За ноги на дерево!
Беднаж опустился на колени перед лежащим и посмотрел ему прямо в глаза.
— Правда, не хочешь идти? Может, ты больной? — спросил он участливо.
— Пойду, пойду. Только развяжите ноги.
Пленника поставили в середину, надели ему на голову понтонную лодку и двинулись дальше. Дошли до березовой рощи и вывели из кустов два мотоцикла с прицепами. Водитель второго пытался завести мотор.
— Тихо… — приложил палец к губам Беднаж. — Надо подождать еще минут десять.
— Почему?
— Сейчас по мосту через реку пройдет поезд. Под его грохот мы бесшумно исчезнем. А пока можно спокойно покурить.
Когда стук колес о рельсы утих, снова воцарилась тишина. Только туман как бы поднялся немного, парил в чистом голубом небе сарыч да на лесной песчаной дороге, где стояли мотоциклы, чувствовался запах сгоревшего бензина.
— Добыли, товарищ капитан!
— Кого?
— «Языка»!
— Ну и что, заговорил?
— Еще как! Кроме того, мы нашли у него карту. — И капрал Марковский протянул сидящему в-командирской машине офицеру схему обороны «противника». — У них пять танков, одна противотанковая ракетная установка, десять гранатометов, ну и множество стрелкового оружия. Расположение противотанковых средств я обозначил на схеме.
— Вызовите ко мне рядового Беднажа!
— Слушаюсь!
Капитан Сильвестер Неделя разложил на откидном столике карту. Водил пальцем по переднему краю обороны противника, что-то подсчитывал, анализировал. Появился Беднаж. Увидев его, Неделя вылез с картой из машины.
— В такое утро сидеть в машине грешно. Беднаж, расскажите мне что-нибудь о реке!
— Она ничем не отличается от многих других. Большие излучины, течение медленное, неширокая — можно перебросить через нее камень, но перепрыгнуть нельзя. Подъезд к берегам хороший, так что машины пройдут. Слева от места нашей переправы — железнодорожный мост, справа — брод. Вода там мне по грудь, Мелясу — по шею. За рекой — холмистая местность, и «противник» приготовился там к обороне. Думаю, пленный сказал правду: со стороны реки они нас не ждут, считают, что мы будем атаковать их с юга. На это также указывает размещение огневых средств.
— Какие у них окопы?
— Разные, большинство полного профиля. Почти все соединены ходами сообщения.
— А как ветер?
— Когда мы отъезжали, не дрогнул даже листик. Видимо, дует с юга и, разумеется, очень слабый.
— Хорошо, Беднаж. Вы — прирожденный разведчик.
— Я же вырос в лесу. Вместе с отцом ловил браконьеров.
— Ну идите, а то суп остынет.
— Слушаюсь! — вытянулся солдат, щелкнул каблуками и направился на кухню.
— Едешь с нами? — повернулся в мою сторону Сильвестер.
— С удовольствием. Только не знаю, в качестве кого.
— Будешь моим заместителем по политико-воспитательной работе.
Мы лежали, на траве, ожидая командиров взводов, и курили. В это время подошел старшина роты.
— Товарищ капитан! Можем приготовить на обед макаронный или крупяной суп либо борщ. Выбирайте, товарищ капитан!
Неделя бросил на него долгий взгляд, медленно поднялся и снова уселся, опираясь спиной о ствол бука.
— Послушайте, вы у меня всего три недели, поэтому еще не знаете моего мнения по некоторым вопросам. Мне все равно, какой вы сварите суп, лишь бы он был вкусным и питательным. Если у бойцов есть какие-то особые просьбы, пожалуйста, учтите их. Я бы хотел, чтобы вы выполняли свои обязанности хорошо, но не на коленях. Надеюсь, мы понимаем друг друга?
— Так точно!
— Я рад. Можете идти!
— А во сколько будет обед?
— Это уже вопрос по существу. Точно не знаю, но через минуту мы выступаем. Кухню прицепите к машине. Будете готовить на ходу.