Запретность
Мы рвали с тобой золотые цветы,
Мы смотрели в зеркальность реки,
В воде отражалась воздушная ты,
И в душе было много тоски.
Мы знали, что путь есть от сердца до глаз,
И что вот полюбили сердца,
Но мысль оковала запретностью нас,
И скорбим, мы скорбим, без конца.
Бедные дети
Бедные дети! Зачем вы сковали
То, что от вечности вольно?
Вы укачали земные печали,
Всё же вам смутно и больно.
Вы, не спросясь у расчисленной жизни,
Силе любви уступили.
Сердце – как после разлуки в отчизне,
В сказке – и в явленной были.
Пусть же растает, меж близких нежданно,
Эта последняя связа: –
В двух однопевность поёт необманно
Разностью радуг алмаза.
Венчанный миг
Поцелуй. Замиренность двух лиц.
Миг причастия.
Преклониться молитвенно ниц,
В этом – счастие.
Между всех озарённых икон,
Безглагольная.
Но живая, как стихнувший стон,
Вот уж – вольная.
Вот уж в храме – лелеешь мечты,
Но храмовные.
В свете свеч мы с тобой, я и ты,
Безгреховные.
Благословение
Не первозданность солнц, не бесконечность звёзд,
В ночи плывущих вереницами,
Не ветхих дней завет, не семицветный мост,
В громах, с зарницами, –
Не перекатный гул вскипающих морей,
С их усиленьем – океанами, –
Не ветры, что поят дождями цвет стеблей,
Светло-медвяными, –
Не эта пышность вся, – хоть это всё люблю, –
Владея сердцем, жжёт волнением, –
А луч души к душе – его я в песне длю
Благословением.
Как ночь
Она пришла ко мне молчащая как Ночь,
Глядящая как Ночь фиалками-очами,
Где росы кроткие звездилися лучами,
Она пришла ко мне такая же точь-в-точь,
Как тиховейная, как вкрадчивая Ночь.
Её единый взгляд проник до глуби тайной,
Где в зеркале немом – моё другое я,
И я – как лик её, она – как тень моя,
Мы молча смотримся в затон необычайный,
Горящий звёздностью, бездонностью, и тайной.
К жемчугам
Любовь, опять Луна глядит в моё окно,
На Море – серебро, от серебра – прохлада,
И одинокая поющая цикада
О чувствах говорит, светивших мне давно, –
Там, в крае призрачном, как грёза, где звено,
Меж нами бывшее, скрепилось блеском взгляда,
Куда вернуться нам неустранимо надо,
Куда вернуться нам – созвездно – суждено.
Там в странах призрачных, как сказка, ты светила
Таким фиалковым и сладостным огнём,
Что колыбелился и пел он мне: «Уснём».
И в сердце вспыхнула негаснущая сила.
И дни содвинулись. И Небо так решило: –
«Идите к жемчугам – опять – морским путём».
Счастье
Счастье! В желанном себя потеряв,
Будешь любить.
Нежно за волосы взяв,
Будешь рот его пить,
Целующий рот его пить,
Как росу испивают по капле расцветности трав.
Счастье! Себя потеряв,
Снова себя находить
В этом другом,
В нить золотую его перевить свою тонкую нить,
Быть лепестком с лепестком,
Чашей двойною расцветших купав,
Чашей одной, затаившей вино,
Слитно упасть на заветное дно,
Быть между зыблемых трав,
Сердце до милого сердца прижав,
Знать, что Судьбой это всё решено,
В звёздах, давно.
Голубое
Мне снилось, мы с тобой вступили в Голубое.
То было царство звёзд, фиалок, и воды.
Лазурные поля. Леса. Мы были двое.
Звезда не торопясь вела нас до звезды.
Среди высоких гор базальта голубого
Часовни были там курившихся пещер.
Шёл белый дым из них, и снова в них и снова
Звук эхо нашу мысль перелагал в размер.
По берегам ручьёв мерцали незабудки,
В сиреневых кустах светился фимиам.
И колокольчики, как башенки-малютки,
Светя, струили звон в лазурь Небес и к нам.
А птицы синие, что Время означали,
Летали по кругам, баюкая мечты
И в сердце пела песнь, что кончились печали,
Что я навек с тобой, навек со мною ты.
Пламя («Если пламя голубое…»)