Он меня не узнал что ли?
- У меня есть жена! Любимая и прекрасная жена! – договорил он, падая на подушку.
Сука, как это мило. Аж глаз потек. Я улыбнулась, садясь на кровать к демону. Он уже сопел во сне. Я щелкнула пальцами, переодев его в его красную пижамную рубашку и штаны, и устроилась рядом, обнимая и улыбаясь. Мой любимый алкаш. Спокойной ночи, будущий папенька.
====== Аластор и Масленица ======
Шесть месяцев спустя
Был обычный солнечный день, ничего не предвещало беды. Я молча потягивала на кухне чай с селедочкой, рядом читала Чарли, лепота. Тут врывается дед со словами:
- Софья, угадай, что сегодня за день?
Я отпила масло из банки с селедкой и предположила:
- Воскресенье?
- Ну это ясное дело, а еще?
- 25 февраля.
Он вздохнул.
- Ладно, сам скажу. Масленица!
Я аж подпрыгнула.
- Масленица?! А чего раньше-то не сказал? Блин, я ж всю неделю просрала…
- Да я думал, ты и так знаешь. Ладно, сам праздник все равно сегодня.
- Эмм… извините, но что за масленица? – несмело поинтересовалась Чарли.
Дед усмехнулся.
- Праздник такой. Всю эту неделю нужно было есть блины и поминать умерших, но так как мы уже умершие, то нам нет смысла отмечать дни, кроме воскресенья.
- Можете еще раз объяснить? – попросила принцесса ада.
Я вздохнула и сказала:
- Короче говоря, это праздник весны. С сегодняшнего дня весна совсем скоро придет, и поэтому надо это праздновать.
- А как?
- Для начала испечь блины. – сказал дед.
- Ну, это я сделаю. – сказала я, начиная магией доставать муку и молоко.
- И еще надо чучело.
- А его зачем? – удивилась Чарли.
- Чтобы сжечь. – сказал дед загадочно.
- Что жечь? – спросил Себастьян, войдя за водичкой.
- О, ты-то мне и понадобишься. – сказал дед.
- Это зачем? – насторожился немец.
- Себастьян, мы будем отмечать Масленицу и сжигать чучело! – восторженно сказала Чарли.
- Снова Масленица?!!! – испуганно вскрикнул он, смотря на меня.
Я фыркнула, замешивая тесто.
- Да не буду я тебя бить в этом году.
- Ты в прошлом то же самое говорила! И в позапрошлом. И в позапозапрошлом. И до этого. – сказал он, прячась за дедушкой.
- Ну, сейчас-то я пить не буду.
- И почему, интересно?
Я прикрыла глаза и показала на свой живот.
- Угадай с одного раза, тормоз.
- Ой, точно. – сказал немец – извиняюсь.
- Что стоишь, качаясь
Тонкая рябина… – раздалось напевание с коридора.
Кстати, за это время Ал научился у меня паре русских песен. Он решил их выучить, дабы ему можно было петь ребенку колыбельные перед сном. Ну разве не милота?
Аластор вошел в кухню
- Привет, Иван. – сказал он.
- О, Аластор, ты пойдешь с нами! – сказал дед.
- Куда, зачем и с чего ты так в этом уверен?
- Ал, сегодня масленица, поэтому вы устроите масленичное гулянье. – пояснила я, сыпя сахар в тесто.
- Масленица… а, ты рассказывала, точно! – вспомнил он, подойдя и поцеловав меня. – а чучело будет?
- Ясен пень. Поджигать его будет Себастьян. – ответила я.
- Софья, ты что ли не будешь праздновать с нами? – спросил дед Иван.
- Куда мне праздновать? Я наклоняюсь-то еле-еле. Вы гуляйте без меня, я дома побуду.
- Ну, как знаешь. Робяты, пойдемте готовить гулянье!
- Уиииии! – взвизгнула Чарли и выскочила на улицу, утащив Вэгги и Энджела с собой.
Дед поцеловал меня в лоб и вышел из дома, Себастьян вышел следом. Аластор ласково улыбнулся и спросил:
- Тебе не нужно помочь?
- Блины-то я сама сделать смогу.
- А вдруг тебе что-то захочется?
- Аластор, не переживай, сладкий ты мой пирожок с клубникой, все будет нормально. Празднуй, я побуду дома.
Он поцеловал меня в губы, гладя мой живот.
- Люблю тебя.
- И я тебя, Ал.
Демон своровал со стола печенье и выскочил на улицу. Я погладила свой живот и стала готовить блины. Через полчаса я закончила, выложила на стол сметану и принялась тихо отмечать масленицу вместе с ребенком.
Четыре часа спустя
Что-то долго их нет. Чарли с Вэгги вернулись два часа назад, а вот парней и деда я не наблюдаю. Катаются там наверное, бухают, а я тут сижу. Ну ниче, вот рожу, и кааааак нажрусь в стельку! А потом кааааааак заморожу всех вокруг!
Тут Чарли крикнула:
- Сонь, тебе звонят!
Я подошла к телефону. Аластор. Уже нагулялись? Я нажала кнопку ответа.
- Да, Ал?
- Соня, привет! – как-то слишком радостно сказал он – как ты, любимая? Не тошнит?
- Вроде нет, только голова чуть болит.
- Давно? – засуетился он.
- Нет, где-то полчаса.
- Выпей таблеточку, ладно, дорогая?
- Ладно. А ты чего звонишь-то?
- Эм… хех, Сонь, ты меня любишь?
- Что ты натворил? – спросила я со скептицизмом.
- Кто? Я? ничего, моя сладкая вишенка.
- Ал, говори.
Он сглотнул.
- Ты только не нервничай, тебе нельзя.
- Чем больше ты тянешь, тем больше нервов я трачу.
- Только не ругайся, ладно?
- Ал, да что там?!
- Ты… ты не могла бы нас забрать?
Я выдохнула.
- Напугал, придурок. Забрать? Ну могу, только где вы?
- В полиции.
Моим нервам пизда.
- ГДЕ?!!!!
- Соня, не нервничай! Ты беременна! – напомнил голос Энджела, оравший в трубку.
- Я ВАС УБЬЮ!!! ВЫ ЧЕ ТАМ ДЕЛАЕТЕ, ДЕБИЛЫ?!!!
- Мы… эм… погреться зашли.
- Ну да, а Себастьяна с огнем вам мало?! – орала я злобно.
- Соня, прости, мы не специально! – сказал снова голос Аластора – просто видишь ли, мы… мы немного перестарались с чучелом… и вот…
- НАЙН! Я ТВОЙ ФЮРЕР, ВЫПУСТИ МЕНЯ, ЧЕРТОВ ПОЛИЦАЙ! – орал пьяный голос Себастьяна.
- Сонь, только не бей по печени пожалуйста. – попросил Ал.
Тут телефон отключился. Я молча накинула свое пальто и вышла на улицу, а затем рванула в участок, не ответив на вопросы Чарли.
Через десять минут я вошла в здание полиции и пришла к камере, где сидели помятые Ал, Энджел, Себастьян и дед. Последние два были в говнину пьяные, первые были чуть трезвей.
- Соня! – воскликнул Ал радостно – радость моя, я так скучал!
- Не поможет, алкаш хренов. – сказала я злобно.
Перед решеткой стоял письменный стол, за которым сидел большой и страшный полицейский. Он посмотрел на меня и спросил:
- Вы за ними?
- Ага, за ними. Отпустите. – сказала я.
- А я не могу их отпустить.
Я напряглась.
- Это почему?
- Я ТВОЙ ФЮРЕР, ШВАЙНЕ! ОТПУСТИ МЕНЯ ЖИВО!!! – пьяным голосом орал на полицейского Себастьян.
Полицейский огрел его палкой по затылку.
- Они тут две недельки побудут, и отпущу. Нехрен было пожар устраивать. – сказал демон.
- Это было случайно! Откуда мы знали, что дом тоже загорится? – возразил Энджел.
- Действительно, блять! – крикнул полицай – а нахрена было орать «Люцифер – мудак»?!
- Это птмушто мой царь – Ивн Всильевич четвертый! – гордо промычал дед.
- Сонь, ты только не сильно злись, ладно? – сказал Энджел. – Аластор-то ладно, он каблук, он выдержит, а вот мы нет.
- Кто я?! – завелся Аластор.
- Короче, мадам, приходите через две недели. – сказал полицай.
Тут мое терпение лопнуло. Я ударила кулаком по столу, вызвав гробовую тишину, посмотрела в глаза полицейскому и нахмурилась.
- Слушайте сюда. Я на седьмом месяце, у меня болит голова, у меня болит живот, меня мутит, я еле стою, и умираю от желания кого-то убить. Я спокойно сидела дома, и тут мне звонит муж и говорит, что он в ментовке. Если вы их сию же секунду не отпустите, я, блять, весь ваш участок НАХРЕН разнесу!
Повисло молчание. Мент ошарашено сглотнул и щелкнул пальцами, открыв дверь камеры.
- Л-ладно, вот. – сказал он.
- Спасибо. – сказала я тоном «наконец-то, блять»