- Конечно.
Демон взял меня на руки и понес через весь зал. Высоко… голова кружится…
- Аааал… не гони так… мне плохо… – промычала я.
- Куда «не гони»? я медленно иду.
- Чё ты мчишься как торпеда? Ска… укачвает… двай приляжем?
- Тебя кто пить просил, скажи на милость?
- Папа… ну, не просил, но я победила… наверное… н-ка пшли всё порешаем…
- Тебя уже порешали. Спать пошли.
Тут раздался ор моего пьяного бати:
- СОНЬКА!!!! ТЫ ГДЕ? ПЛОХО ПАПКЕ БЕЗ ТЕБЯ!!!!! КРОВИНОЧКА ТЫ Ж МОЯ РОДНАЯ!!!! УЕБУ, СУКИ, ЗАБИРАЕТЕ!!!! ОТ СЕРДЦА ОТОРВАЛИ!!!! ОЙ, СОНЮШКА, КУДА Ж ТЕБЯ СУКИ ИНОСТРАННЫЕ ЗАБРАЛИ? ДОЧЕНЬКА МОЯ, РОДНЕНЬКАЯ, КУДА Ж ТЫ БЕЗ ПАПКИ? СОНЬКА!!!!
Люцифер, который в это время еле дышал от перегара, рискнул выйти из-за стола от моего бати, чтобы свалить, но не успел. Папа повесился на него и продолжил:
- СОФКА!!! АЙ, ДУРОЧКА ТЫ МОЯ МОЛОДЕНЬКАЯ! КУДА Ж ТЫ ТАК ТОРОПИШЬСЯ? КРОВИНОЧКУ, РОДНЕНЬКУЮ, ОТ ГРУДИ ОТОРВАЛИ, СВОЛОЧИ ВЫ БЕЗДУШНЫЕ! ЛЁХА! УБЬЮ, СУКИН СЫН! СОНЬКА! РУЧКА МОЯ ЗОЛОТАЯ, ДОЧЕНЬКА МОЯ ЛЮБИМАЯ, КУДА Ж Я БЕЗ ТЕБЯ, СОЛНЫШКО ТЫ Ж МОЕ? АЙ, НЕ УСПЕЛ Я ТЕБЯ НА РУКАХ ПОНОСИТЬ, НАЦЕЛОВАТЬ, НАЛЮБОВАТЬСЯ ТОБОЙ, КРОВИНОЧКА! АЛ! СУКА ТЫ ПЕНДОССКАЯ, ОЛЕНЬ БЕЗДУШНЫЙ, ДОЧКУ ЗАБРАЛ! ЗАБРАЛ, ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ? – обратился отец к Люциферу, который пытался убежать – ДА НИХРЕНА ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ! СУКИ! ЗАБРАЛИ! ОЙ, КРОВИНОЧКА МОЯ!
- БАТЯ, НЕ ПЛАЧЬ! РАСПЛЕСКАЛАСЬ СИНЕВА, РАСПЛЕСКАЛАСЬ! – завопила я
- СОНЬКА, ГДЕ ТЫ? – сказал он, вылезая из-за стола – СОФКА! ПЛОХО ПАПКЕ БЕЗ ТЕБЯЯЯ!!!
- ПО ФУРАЖКАМ РАЗЛИЛАСЬ, ПО БЕРЕТАМ!
ДАЖЕ В СЕРДЦЕ СИНЕВА ЗАТЕРЯЛАСЬ,
РАЗЛИЛАСЬ СВОИМ ЗАМАНЧИВЫМ… ИК… ЦВЕТОМ! – пела я прям в ухо Аластору.
- ОЙ МОРОЗ, МОРОЗ! НЕ МОРОЗЬ МЕНЯ! – запел дед пьяным зычным голосом так, что аж холодом повеяло –
НЕ МОРОЗЬ МЕНЯЯЯЯ! МОЕГООО КОНЯ!!!
- МОООЕГО КОНЯЯЯЯ! БЕЛОГРИИИВОГО!!!! – поддал отец грустно.
- У МЕНЯЯЯ ЖЕНАААА, ОЙ, РЕВНИИВАЯ!!! – орала я.
Аластор прижал уши к голове, утаскивая меня спать. Белиал протяжно вздохнул.
- Короче, этих троих больше одновременно не спаивать. – сказал он.
- ЗА ВДВ!!!!! – заорал отец, разбивая себе о голову бутылку.
- ВО ПОЛЕ БЕРЕЕЕЗА СТОЯЯЯЛА!!! – заорала я, пытаясь слезть с Аластора –
ВО ПОЛЕ КУДРЯВАЯ СТОЯЯЯЛА!!!
- ЛЮЮЮЮЛИ-ЛЮЮЮЛИ СТОЛЯЯЯЯЛА!!!! – завывал дед.
Ну а потом отец снова начал причитать, что меня забрали «из-под крыльев папкиных, от сердца, суки, оторвали!» и на чужбину увезли. Потом он начал орать «Наташка!!! Наташааа!!! Ой, как же ж ты без меня-то с Сонькой будешь?» и плакать в шубу деда. А после этого мне стало совсем плохо и меня вырубило от запаха огурцов.
====== Самогон ======
Утром я проснулась поперёк кровати. Рядом со мной лежал мой благоверный, от которого несло чем-то странным. Блин, одеколоном что ли? Я принюхалась. Голова болела, но я кое-как подползла к нему и втянула носом воздух. От столь резкого запаха меня едва не вырвало. Я слезла с кровати, держась за голову и сделала себе попить. Почему от Аластора так сильно несет одеколоном? Батя что ли выпить заставил? Блин, бедный Ал. Я посмотрела на часы. Десять утра. Хм, интересно, а во сколько меня вырубило огурцами? Наверно где-то в час. Я еле нашла свою ушанку, и только я её надела, как раздалось помятое:
- Софа… мне плохо очень… убей меня…
Ал елозил на кровати, держась за голову руками. Я фыркнула и дала ему воды. Он попил, но легче не стало.
- Ты чё вчера пил? Одеколон что ли? – спросила я.
- Мгм.
- Чего?!
- Ай, голова…
- Тебя отец заставил? – завелась я.
- Никто меня не заставлял! Я должен был доказать, что мне не слабо!
- Ты дебил, сынок. Чё вы еще делали, пока меня не было?
- Мы… мы это… ты только не ругайся… мы сразились… я победил, кстати…
Я потерла переносицу, расстегивая сюртук Аластора и поправляя подушку.
- Ой, дебилы. – вздохнула я – за что хоть сражались?
- Не, а чё он сказал, что я хуже какого-то там Сергея?
Сергея? Ох блять, папа что ли Аластора с моим бывшим другом сравнивал?
- Погодь-ка, Сергея? А ты что?
- А что? он начал говорить, что я не мужчина, а я разозлился, ну и стрелу ему забил. Вот.
- Так, и ты побил моего отца, потому что он пьяный тебя с моим другом сравнивал?
Ал несколько поник.
- Видимо да. – признался демон – прости. Я извинюсь.
Я улыбнулась и чмокнула его в щеку, не вдыхая перегар.
- Ал, ты ж мой рыцарь! – сказала я – пьяного батю не мог победить даже прокурор, у которого он как-то раз водку отжал, а ты смог! Я горжусь тобой, любимый!
Он улыбнулся, обняв меня.
- Спасибо. а ничего, если я его… ну… сломал немножко?
- Да нормально, умнее будет. Нет, я его люблю конечно, но по шее периодически давать надо для профилактики. Теперь скажи, на кой хер ты одеколон пил?
- Это он сказал, что раз уж я мужик, то должен выдержать и выпить. Я правда хотел сразу тот спирт попробовать, но его выжрал Иван и уснул лицом в салате.
Я раздела Аластора я накрыла одеялом.
- Мужик ты, Аластор, мужик, только больше одеколон не пей, а уж тем более спирт.
- Почему? Ты ведь выдержала.
- Ну, я-то ладно, я зимний демон, и меня бы не развезло, как тебя, ибо я излучаю холод. В тепле ведь от алкоголя эффект малость другой.
- Ааа, так вот почему вы трое вчера не сразу вырубились.
- А то.
- А я думал, что это из-за каких-то русских алкогольных генов.
Я нахмурилась.
- Я не поняла, это наезд на мою национальность из-за каких-то стереотипов? Ты совесть потерял, скотина?
- Нет! нет, я не то имел в виду!
- Чтобы ты знал, о русских стали ходить такие стереотипы из-за второй мировой, потому что всех солдат поили водкой, чтобы умирать не страшно было, понял?! Скотина нетолерантная! Я обиделась.
Ал схватил меня и сильно обнял, целуя.
- Блять, не дыши на меня!
- Прости пожалуйста, я не думал, что это тебя заденет. – сказал демон в мою грудь, чтобы на меня не дышать – ты и твои родственники не алкаши, вы просто… ну… я не знаю... Неоднозначные...
- Слушаю. – сказала я строго.
- Ну, Сонь, ну ты ведешь себя как среднестатистическая толерантная и культурная американка, но немного агрессивней, Иван – всех и вся все время обнимает и целует, а Владимир… ох… ты извини, но твой отец агрессивный гомофобный ненормальный ВДВ-шник с примесью расизма, нацизма и алкоголизма.
- Всё сказал? – хмурилась я.
- Да. будешь бить?
- Нужен ты мне больно, придурок.
- Сонь, ну не обижайся пожалуйста, так и есть ведь.
- Да знаю я! у меня просто… как тебе сказать… эх… забей, неважно.
- Что? – спросил Ал, гладя меня по руке.
Я вздохнула.
- У меня с папой всегда немного нездоровые отношения были, я даже думала, что из-за этого у меня и с семьей будет также на фоне психологических проблем и страхов. Но вот я в аду, у меня есть сын и любимый муж – тут Ал аж покраснел – семья, которая всегда поддержит, даже второй отец, и тут вдруг появляется мой биологический папа. Я не знаю, как сказать, но то, что он – типичное русское агрессивное быдло меня не особо обижает. Я давно это знала. Но сейчас он входит в конфликт со всей семьей, и я не знаю, как это прекратить. Да и удастся ли. Он из тех, кто мыслит стереотипами, а я из тех, кого он называет «пиздюки малолетние, которые жизни не видели». Ну и еще то, что я не ненавижу немцев и американцев тоже его не радует.
Аластор поцеловал мои руки.
- Я не знал, что у тебя были проблемы с отцом. Прости.
- Да ладно. Ты только не подавай виду, что в курсе, иначе Белиал будет его прессовать.
Аластор посмеялся, обнимая меня.
- Не буду.
В дверь постучались.
- Ал, Сонь, вы проснулись? – спросил голос папы Белиала.
- Ай, голова. – прошипел Аластор.
- Пап, я щас! – ответила я, выходя.
В коридоре меня ждал король Белиал. Я закрыла дверь и спросила: