- Привет пап, что-то хотел?
- Экхм, да, хотел. Сонь, ты не могла бы не пить ближайшие… ближайшие лет триста?
Я аж воздухом подавилась.
- ЧТО?!
- Ну хотя бы двести девяносто.
- Папа, за что?!
- Я просто вдруг понял, что таким темпом спаивания тебя Владимиром с Иваном ты станешь алкашкой и быдлом. Не обижайся только, дорогая, я ведь переживаю за тебя.
Я протяжно вздохнула.
- Так, это из-за вчерашнего?
- Да.
- Пап, ну ты чего? – заныла я – ты-то должен знать, что я не сопьюсь!
- Ладно, тогда давай так, если ты вновь напьешься так, что тебя будет рубить от огурцов, то ты больше не выпьешь еще сто лет. Устроит? – предложил отец строго.
- Лады. – улыбнулась я – а кстати, где мой сын?
- Он с Иваном катается.
- Куда?! Заболеет же! Саня! Живо сюда! – завопила я, собираясь бежать к деду.
Белиал рассмеялся.
- А ты такая смешная, когда мамочку строишь.
Тут из-за угла пришел папа. В его руке была стеклянная бутылка с красноватой жижей.
- О, Соф, нашел! Хрен поймешь, куда идти в этом вашем курятнике. – бубнил он, идя к нам с отцом – как голова?
- Нормально. Пап, ты мне скажи, нахрена ты вчера Аластора драться потащил?
- А чё он… ну… эмм… че он пить не хотел?
- Вы бы еще линейки взяли и в комнате закрылись! Взрослые люди, че за разборки?
- Так, слыш, ручка золотая, намахни с батей. – сказал батя, протягивая мне бутылку.
- Тебе вчерашнего мало, скотина? – вмешался Белиал – итак дочь споил, она от огурцов вырубилась, еще и сегодня наливать вздумал, алкаш?
- Молчать, пендос! – прикрикнул папа на русском – Сонька, на, опохмелись.
- Чё он сказал? – спросил Белиал.
- Заткнись, говорит. – сказала я, принюхавшись к бутылке – пап, ты не переживай, я только глотну, и все. Он все равно не отстанет.
- Отстанет. Владимир, пошел нахрен, не спаивай ребенка!
- Иди на х… кхм, иди отсюда. – сказал папа, кашлянув.
Я сделала глоток. Меня перекосило и случился рвотный позыв, который я едва сдержала. Эта штука была на вкус как кофе и вазелин, которые смешали и приправили майонезом.
- Ну что? – спросил папа довольно – стало лучше?
- Соня, скажи хоть слово! – сказал отец с тревогой.
- Ъыыъъъыъеъыъ… – вышло из меня.
- Хех, да, гадость страшная, зато через минуту огурцом будешь. – заметил папенька.
- Ты идиот?! – вскипел отец, бросая в сторону бутылку – ты че ей дал?!
- Самогон. Ночью сделал.
- Агх… – выдала я и легла на пол.
Печень, солнышко, заечка моя, прошу, живи! Не покидай меня! Я пить брошу, только живи, умоляю! Белиал быстро сел рядом и взял мое лицо в руки.
- Соня! Сонечка, ты как? Плохо совсем? что с тобой? – вопрошал он, сняв с меня ушанку.
- Я вдруг поняла, что я волк… ваааа, хочу на море… папа, погнали разнесем город? – мямлила я.
Он взял меня на руки и сказал:
- Владимир, я тебе клянусь, что еще раз ты её отравишь, я тебя казню нахрен.
- Иди в жопу! Сонька, плохо что ли? – обратился ко мне создатель.
- А так не видно?! – ругался Белиал.
Вдруг резко заболел бок. Сильно-сильно, как будто внутри я порезалась ножом. Я вскрикнула и уткнулась в сюртук папы.
- Сонь? Что с тобой? – испугался он.
- Папа… больно… очень-очень больно… ай… фак, как плохо…
- Ты чем ребенка напоил, мразь?!! – заорал он на папу Владимира – Сонечка, где больно? сильно?
- Ваще… сбоку… слева…
- Соня, не шути так. – сказал отец встревожено.
- Люцифера вали зови! – сказал Белиал, вышибая дверь в нашу с Алом комнату – я помочь попробую.
Папа метнулся за Люцифером, а меня отец занес в комнату, где уже встал Аластор.
- Что такое? – спросил он.
- Этот алкаш её чем-то напоил и отравил. – ответил Белиал, кладя меня на кровать – Сонь, покажи, где больно?
Я положила его ладонь на свой левый бок и простонала от боли, утыкаясь в подушку. Аластор рванул ко мне. Демон легонько нажал на бок, вызвав сильную боль и мой вскрик.
- Что-то с почкой. – сказал благоверный, гладя меня по лбу.
- Не знал, что ты врач. – удивился отец, держа руку на моем боку.
- Я не врач. Я каннибал. Ну, был.
Область боли стала будто пульсировать. Аж в глазах потемнело. У меня случайно пошли слезы. Я стиснула зубы, шипя и еле держась, чтобы не орать. Ал и отец кинулись меня унимать.
- Сонь? Тшш, любимая, так больно? – спросил олень, гладя мои ушки.
Я кивнула. Папа вытирал мои слезы, целуя в лоб.
- Сейчас, Сонь, лучше поспи.
Он щелкнул пальцами. Я вырубилась.
====== Знакомое личико ======
Спустя время
Кто я? что я? как дышать? Блен, как бок болит. Я понемногу вспомнила папину отраву и едва не блеванула от воспоминания о её вкусе. Ну вот какой дебил будет делать самогон в аду из непонятно чего? Батя мой будет это делать. Че за человек?
Я слабо открываю глаза. Я в моей комнате на моей кроватке под моим одеялом. Рядом сидит и плачет Самаэль. Так, КТО ОБИДЕЛ МОЕГО РЕБЁНКА?!
- Самаэль… что случилось? – спросила я слабым сонным голосом.
Он поднял на меня свои заплаканные глазки и шмыгнул носом.
- Мамочка!
Сын залез на кровать и лёг рядом, сильно меня обнимая. Я вскрикнула от боли в боку. Он быстро отпустил меня и обнял за плечи, уткнувшись в одно лицом.
- Мама… мамочка… ты не умрёшь? – всхлипнул он.
Ути мой масенький пирожочек глупенький…
Я обняла его, еле-еле перевернувшись на правый бок, который не болел, и поцеловала, вытирая слезы.
- Тшш, солнышко, с чего мне умирать? Тише, не плачь, пирожочек мой сладенький, ты чего?
Он всхлипнул.
- Я звал тебя, а ты молчала… мамочка, что с тобой? Папа сказал, что ты сильно болеешь, я испугался, вдруг ты умрёшь?
Болею? Чем? Так, стоп, а вдруг мне вырезали почку? Блиииин…
Я погладила Самаэля по его мягкой и румяной щечке.
- Все будет хорошо, малыш. Я всегда буду с тобой. Я не умру.
Он всхлипнул и заплакал сильнее. Мать, что с ним? Я сколько спала вообще?
- Сынок, ты чего?
Самаэль очень сильно обнял меня, прижимая к себе. Ох ты ж, откуда у него столько силы? Я даже двинуться не могу.
- Я в книге одной читал, что у одного мальчика тоже мама умерла из-за болезни… она тоже это ему говорила перед смертью… мамочка, я не хочу, чтобы ты умерла!
Это что за книга такая, интересно? Бедное дитё.
- Самаэль, я правда не умираю. Я просто заболела, не надо так бояться моей смерти. Все хорошо, слышишь, родной? Я скоро выздоровею и всё будет чудесно.
- Правда? – всхлипнул он, посмотрев мне в глаза.
Я улыбнулась, вытирая его слёзки.
- Конечно правда.
Сын шмыгнул носом и уткнулся в мою грудь лбом. Я обняла его, гладя по затылку и поглаживая оленьи ушки. Дурачок мой маленький и чувствительный.
- Я очень-очень сильно люблю тебя, мамочка. – сказал Самаэль.
Я поцеловала его ушко.
- Я тебя тоже очень люблю, сладенький.
Ребенок понемногу успокоился, пока мы так лежали и обнимались. Потом он приподнялся и поправил моё одеяло. В этот момент я увидела у него ссадину на лбу.
- Самаэль, а это откуда? – спросила я, погладив его лоб.
Он немного поморщился от боли.
- Я об дверь ударился.
- Когда? Где, самое главное?
- Когда дедушка Ваня меня домой привез. Деда Люцифер сказал, что тебе плохо, и что тебя лучше не трогать. Я к тебе пошел и случайно дверь резко открыл и вот.
Я вздохнула, поглаживая его лоб.
- Эх ты. Так сильно испугался?
Он закивал, прижимаясь ко мне. Я обняла его хвостом и руками, целуя в ссадину.
- Ну и зря. Всё уже хорошо.
- Мама, а ты никогда не умрешь?
- Ну… если так подумать, то получается нет.
- А папа?
- Папа тоже. Не пугайся больше так из-за меня, ладно?
- Мгм.
Дверь вдруг открылась и вошел Аластор. Увидев меня в сознании, демон резко ее захлопнул и рванул ко мне.
- Сонечка! Ты жива! – вскрикнул он, обнимая меня.