Я напоминал азартного игрока — шулера, доигравшегося до тюрьмы, который сразу же по освобождении, увидев игральные карты, забывает про все на свете. Видя надрывающуюся из последних сил женщину, тянущую за собой мальцов, я уже не вспоминал про свою зарплату с гулькин нос, про настороженное выражение лица моей всеведущей жены, пристально следящей за проявлениями моей слабости, и без оглядки бросался на помощь несчастной вдове.
Очередную горемыку, из-за которой все и пошло кувырком, я встретил в метро год назад, примерно в это же время года. Несмотря на поздний час, народу в вагоне поезда было порядочно. Напротив меня сидела девочка лет четырех вместе с матерью, и ребенок явно выводил мать из себя своим хныканьем. Обе некрасивые и неопрятные, в обносившейся и застиранной одежде. На вид женщине можно было дать лет так около тридцати. Если бы в этот час они были дома, то, скорее всего, девочка уже бы спала… Сонная, капризничая и хныча, она ерзала на узком сиденье лавки. Честно сказать, даже мне было не очень приятно лицезреть эту картину со стороны. Вначале мать пыталась ее успокоить. Однако в какой-то момент она вдруг словно взбесилась и закричала: «Замолчи! Закрой свой рот!», а затем дала дочери пару пощечин. Для этой женщины ничего, кроме собственного жалкого положения, конечно же, не существовало. Ну разумеется, это была вдова…
Девочка начала сучить ногами и, плача навзрыд, закричала:
— Мама, я обкакалась. Ты ругаешься, вот я и не утерпела…
Больше я смотреть на это не мог.
Я вскочил с места и подошел к ним. Взял девочку на руки и, поторапливая молодую вдову, вышел на ближайшей станции. Там я отвел их в туалет и, раздев девочку, вымыл ее. Ребенок, словно я приходился ему папой или дедушкой, крепко прижимался ко мне.
Вот при таких обстоятельствах мы и встретились. Некоторое время после этого не происходило ничего особенного. Денежной моей помощи не требовалось. Женщина работала в городском ресторане и достаточно зарабатывала, так что на жизнь вполне хватало. Проживала она с одной-единственной дочерью на окраине, снимая комнатушку за небольшую плату.
Я же раз-два в месяц по воскресеньям, соврав жене, что иду в горы, наведывался к ним домой. И, обедая чем-нибудь простеньким, вроде супа с тубу[1], который варила эта женщина, целый день занимался с девочкой: учил ее счету, чтению и остальным вещам.
В какой-то момент я понял, что молодой женщине тоже кое-что требуется. Ей нужен был Мужчина. Вот тогда-то и надо было прекратить все отношения или подыскать какого-нибудь завалявшегося деревенского мужичка, который не успел обзавестись семьей, да поженить бы их, но не тут-то было… Я совершил большую промашку.
Лицо Ким Сумана покраснело от выпитого, он провел по нему своей широкой ладонью, как бы заканчивая этим свой рассказ.
— А до развода-то как дошло?
— Если хвост длинный, то и поймать не сложно… Жена прямо на месте преступления застукала. Она мне сказала так: «Как бы я ни старалась понять и простить тебя, зная твою слабость, но каждый раз, когда перед глазами всплывает захолустная квартирка и два тела, выползающие из-под застиранного одеяла в чем мать родила, у меня зубы начинают скрипеть сами собой».
— Так получается, ты сейчас живешь с той молодой женщиной?
— Сбежала. Ребенка оставила своей матери, а сама, говорят, уехала в Японию в какой-то ресторан.
— И что же дальше? Не будешь же теперь один мыкаться…
— Ну нет. Теперь у меня и вправду появилось настоящее дело! Буду изо всех сил зарабатывать и посылать деньги теперь уже для своей родной «вдовы». В последнее время, не поверишь, возник серьезный стимул к работе, ха-ха-ха…
ТЕЛО ЖЕНЫ
Прошло уже три года со дня нашей свадьбы, а мне до сих пор так и не удалось увидеть обнаженное тело своей жены.
Сразу же после свадьбы, во время так называемого медового месяца, я упрашивал свою нареченную супругу:
— Ну покажи!
Жена в ответ:
— Вы что, с ума сошли?
Пугаясь до смерти, она запахивала воротник пижамы, однако на этом не успокаивалась и плотно закутывалась в одеяло. На меня, изнывающего от нетерпения лицезреть ее обнаженное тело, жена смотрела, словно на какого-то извращенца, оставляя без внимания мое горячее желание…
Видя такую ее реакцию, я чувствовал смущение из-за того, что понуждаю ее сделать то, чего она страшно стыдится. Иногда она даже казалась мне святой непорочной девой, и я начинал смотреть на нее с благоговением. А про себя с презрением думал, что я и вправду какой-то маньяк с кобелиными наклонностями…